Магия лета
Шрифт:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Хок.
— О дьявол! — вскричал тот, с размаху ударив кулаком по крышке хрупкого антикварного столика, который тут же развалился. Хок тупо уставился на обломки. — Ладно, отец, я извинюсь перед Фрэнсис. Я дам ей столько денег, сколько понадобится ее жеманным сестричкам, но в Лондон я их не повезу! Если хочет, пусть везет их в Йорк или Хэррогит, там хватает безмозглых идиотов, пригодных в мужья.
— Могу я просить тебя извиниться немедленно? Я слышал, она собирается шантажировать тебя.
— Шантажировать? Какая нелепость!
— Вспомни
— Да она просто мегера!
Кто, твоя любовница?
— Нет, Фрэнсис! — рявкнул Хок.
— Да уж, с ней не соскучишься, но мегера — это ты, мой мальчик, хватил через край. Уж не потому ли ты раздуваешь в себе гнев, что боишься? Интересно, чего?
Хок выскочил из бильярдной, изрыгая ужасающие богохульства.
Маркиз поднял кий и сыграл великолепную, поистине блестящую партию.
Так случилось, что возвращение в Лондон пришлось отложить. К вечеру обнаружилось, что заболел Летун Дэви, и Фрэнсис, бледная и осунувшаяся, не уходила из его стойла до самого рассвета. Как ни старался Хок сохранить лицо, он не мог полностью игнорировать происходящее. Кроме того, нельзя было не признать, что жена на редкость хорошо справилась с задачей. В ее присутствии больное животное вело себя как шелковое и позволяло проделывать с собой любые манипуляции.
— Он оправится, — заверил Белвис, появляясь из конюшни и устало потягиваясь. — У леди Фрэнсис золотые руки, а уж сердце… редкая женщина. Я сроду не видел женщин-ветеринаров, разве что деревенских знахарок, но это другое дело. Не понимаю только, почему лошадь заболела? Леди Фрэнсис считает, что он съел неподходящий корм, но ведь я лично проверяю каждую засыпку. Не понимаю, и все тут! — Старый тренер почесал лысину и вдруг добавил:
— Вам чертовски повезло, милорд.
Что можно было сказать на это? Хок, сам до полусмерти усталый, счел за лучшее промолчать.
Фрэнсис не покидала конюшню до тех пор, пока без сил не уснула в уголке.
— Вставай, вставай! — уговаривал Хок, поднимая ее и поддерживая за талию. — Жеребец сейчас в лучшей форме, чем ты. Пора немного поспать как положено, в постели.
Фрэнсис едва держалась на ногах от усталости, но это не мешало ей чувствовать законную гордость.
— Он выживет, понимаешь! — сказала она удовлетворенно.
Под глазами у нее залегли черные тени, прическа перепуталась, платье испачкалось и смялось. Хок внезапно почувствовал в себе нечто более могущественное, чем 312 страсть.
— Ты съешь завтрак до последней крошки, — приказал он, борясь со странным ощущением, — а потом ляжешь в постель. Уже девять часов утра!
— Я не голодна, просто устала.
Он заметил, что идет слишком быстро, и постарался примериться к шагам Фрэнсис. Стоило ему отпустить ее, как она пошатнулась.
— Прости за ту сцену в гостиной, — сказал Хок неожиданно для себя. — Я с удовольствием приму твоих сестер, оплачу их наряды и тому подобное.
Ну вот, подумал он с облегчением, дело и сделано. Однако вместо ослепительной улыбки, на которую он надеялся, Фрэнсис выпрямилась, как струна:
— Я не нуждаюсь в вашей снисходительности,
Она так и сказала: «в вашем» — очень ровным, бесцветным голосом.
— У тебя нет ни пенса, Фрэнсис. Как ты сумеешь оплатить хотя бы платья, которые им понадобятся?
— У меня есть перстень, который стоит немалых денег. — Она вытянула руку под самый нос Хоку. — Я его продам. Сегодня вечером я поеду с этой целью в Йорк.
Хоку показалось, что горизонт подернулся пурпуром, хотя закат давно уже сменился рассветом.
— Ты не сделаешь этого!
— Разве перстень не принадлежит мне?
— Это фамильный перстень, и его ценность заключается не только в деньгах! Я запрещаю тебе продавать его, Фрэнсис!
Она вырвалась и заступила мужу дорогу, выкрикнув тонким, срывающимся голосом:
— Подите вы к дьяволу, милорд! Насколько я знаю, дьявол обитает в Лондоне. Погода сегодня как раз для поездки. Почему бы вам не убраться подальше от Десборо-Холла?
— Единственное, почему я не трясу тебя как грушу — это твоя усталость. Чего ради ты все время выводишь меня из терпения?
Ах, моя усталость? Лежачего не бьют? Зато когда тот наберется достаточно сил, чтобы подняться на ноги, тут уж ему не поздоровится, не так ли, милорд?
— Хок, черт побери! Бьют лежачего или не бьют, речь не об этом. Ты не продашь перстень — и точка!
Фрэнсис испепелила его взглядом. Хок открыл рот для дальнейших увещеваний, но она отвернулась и пошла к дому. Казалось, происшедшая стычка придала ей сил. Хок едва угнался за ней. Повернув за угол хозяйственной постройки, оба остановились при виде двух запыленных экипажей у крыльца. Судя по всему, они только что прибыли.
— Кого это принесло? — удивился (но ничуть не обрадовался) Хок.
Взгляду Фрэнсис представился изящно одетый джентльмен, спускающийся по ступенькам первого из экипажей. Он открыл дверцу второго и предложил руку леди.
— Однако… — протянул Хок. — Это лорд Чалмерс и Беатриса, моя сестра!
— Как вы оказались тут в столь ранний час? — воскликнул он, устремляясь вперед с распростертыми объятиями. — Беатриса, как ты решилась?..
— Привет, Филип, — холодно перебила та, не обращая внимания на протянутые руки брата. — Слава Богу, здесь как будто ничего не изменилось. Мы с Эдмондом решили нанести вам визит. Насколько мне известно, отец тоже здесь. Боже мой, а это еще кто?
Хок посмотрел по направлению вытянутого пальца сестры и увидел Фрэнсис, которая стояла чуть поодаль, чем-то похожая на любопытную неряху служанку.
— Иди к нам, Фрэнсис, дорогая! — сказал он не без вызова. — Моя жена, Фрэнсис. Моя сестра, Беатриса.
— Она что же, спит на конюшне? Однако это странно. Я понимаю, шотландская дикость и все такое, но, право же, братец, ты не должен допускать…
— Одна из наших лошадей заболела, — бесцеремонно оборвал ее Хок. — Фрэнсис лечила ее.
— В самом деле? Как странно…