Магия моей крови

Юэл

— Нет!

Мои кулаки, казалось, желают причинить боль остановившемуся сердцу. Он не может уйти. Он не должен оставлять меня одну. После стольких лет одиночества я наконец-то нашла того, с кем снова научилась улыбаться, жить, дышать полной грудью.

— Нет!

Пальцы заискрились бело-голубыми всполохами. Они перебегали с места на место, желая вырваться из-под контроля.

— Нет!

Вместе с криком, молния ударила в деревянный стол короля Корена.

— Эва. — К плечам прикоснулись теплые руки. Они пытались оттащить

меня от Кристиана.

— Нет!

Очередной разряд попал во что-то стеклянное. Что именно я не знала, но звук разбитого стекла тяжело спутать с чем-либо еще.

— Эва.

Уолтер. Меня звал Уолтер. Он говорил что-то про то, что я должна отпустить его. Про то, что ему будет лучше в другом мире. Про то, что я должна взять себя в руки.

Знаю. Я знаю, что я должна, но я не хотела. Я просто не хотела справляться со всем, что выпадает на мою долю. Десять лет. Десять долгих лет я блуждала по земле думая, что живу. И лишь после появления Кристиана поняла, что вовсе не жила.

— Оставь ее.

Я перестала бить любимого по груди. Сил больше не осталось. Злость на судьбу, на жизнь, на Кристиана, сменилась отчаянием. Я опустилась подле него и, положив руки на грудь, просто плакала. Гекат утащил будущего, а точнее, нового короля. Некромант был единственным кто мог понять меня. Он потерял любимую, а значит, ему известна эта боль. Боль, что разрывает на части.

Молний перебегали с пальца на палец, ища способ вырваться из-под контроля. Они убегали на грудь Кристиана и возвращались. А я не могла пошевелиться. Просто лежала на сильном плече и плакала.

— Пи.

Каким образом Дымок оказался в этом ужасном замке, я не знала, но что-либо сказать не могла.

— Пи-и-и… — жалобно проскулил он, — прикасаясь к пальцам.

— Пи-и-и…

— Эва! — на тело Кристиана запрыгнул Барсик. До жути невоспитанный фамильяр. Но и на него ругаться сил не было. — Эва, отойди от него. — приказал он и крикнул в сторону. — Целителя!

Мне не нужен был целитель. Мне нужен некромант. Он остановит мое никому не нужное сердце, и я смогу последовать за любимым.

— Эва, отойди! — Барсик сверкнул зелеными глазами. И снова куда-то в сторону. — Убери ее.

Меня взяли на руки и унесли от Кристиана. Сил сопротивляться не было. Может, если не двигаться совсем сердце остановиться само собой?

— Ты можешь что-нибудь сделать?

Снова Уолтер. Каким же хорошим королем он станет.

— Я могу замедлить сердце и позволить ей отключиться ненадолго.

Если бы у меня были силы, я бы попросила его остановить сердце насовсем. Гекат должен понимать мое желание без всяких слов.

— Ты меня слышишь? — Я его слышала. Бледно-серые глаза смотрели на меня с примесью сострадания и чего-то еще. — Ты немного поспишь, а когда придешь в себя, все будет хорошо.

Хорошо уже не будет никогда, потому что Кристиан мертв. Я больше никогда не проснусь в его объятиях и не посмотрю в черные как ночь

глаза.

Мужская ладонь прикоснулась к груди и сердце замедлилось. Боль ушла вместе с тем, как вокруг наступила темнота.

Глава сорок третья — Рай и Ад

«Все перестает иметь значение, когда ты теряешь смысл жизни».

— Какие у вас Боги?

— Боги?

— Да. Что происходит, когда человек умирает? Ты не подумай, я сам агностик, просто интересно.

— Когда мы умираем, то либо исчезаем во тьме, либо соединяемся со светом. Все зависит от души. Чистые души становятся частью света. В новом мире они освещают чей-то пусть, становясь защитником новой души. Темные души вечно блуждают в темноте. Они были бесполезны при жизни и никому не нужны после смерти. Принято считать, что маги всегда становятся светом, но я в это не верю.

— А у нас основная действующая концепция — это Рай и Ад. Хорошие люди попадают в рай, а плохие в ад. Хорошие получают божественные дары, а плохие горят в котлах вечность.

— Это ужасно. Гореть вечность…А что значит агностик?

— Это когда человек не уверен в том, что человечество может знать о наличии высших существ или его отсутствие. Если коротко — я ни в чем не уверен. Но если есть рай и ад, я бы хотел оказаться в первом, но не уверен, что заслужил подобное право.

Подушка была мокрая насквозь. Темно-синие балдахины деревянной кровати скрывали от меня то, что происходило за пределами мягкой перины и мокрых подушек.

Где-то вдалеке раздавались голоса. Они говорили полушепотом. Может, чтобы не будить меня, а может, потому, что мир скорбел по ушедшему Кристиану. Если существует то, что называется раем, надеюсь — он там.

Глаза снова увлажнились, грудь сдавливало от боли, в горле саднило. Когда-нибудь слезы закончатся, боль отступит. На смену ей придет безразличная пустота. Я знала это. Подобное уже происходило, когда ушли мама и папа. В тот день у меня была такая же истерика, как и после ухода Кристиана. Пытаясь вытащить их из-под еще горевших обломков обожгла руку и приобрела шрамы на всю жизнь.

Потянувшись к перевязанной руке, медленно стянула бинты. С тех пор как я обрела магию молнии, шрамы на руки покрылись серо-голубыми разводами. «Выглядит магически» — сказал Кристиан, когда перебинтовал руку.

И снова боль, слёзы и еле сдерживаемый крик. Мне надо встать. Встать и покинуть этот дворец. Уйти от всех как можно дальше. Исчезнуть в тумане и никогда не возвращаться. Начать делать хоть что-нибудь.

— Пи-пи? — дымок сидел на одной из перекладин в изголовье кровати. — Пи-пи-пи. Пи!