Магия на каждый день
Шрифт:
Такое двоюродная сестра видела не первый раз в жизни.
— Я не читаю женские романы! — заявила высокая пепельная блондинка с роскошными зелеными глазами. — Не выношу все эти сантименты, розовые сопли…
Блондинка совершенно точно считала, что она — королева вечеринки. И не только вечеринки — королева жизни: самая остроумная, самая красивая, самая успешная.
Блондинка вела ток-шоу на телевидении, развлекательную музыкальную передачу, появлялась на самых известных вечеринках и постоянно украшала собой светскую
Ее звали Елена, и она действительно была хороша: над волосами поработал лучший в городе колорист, платье лично для нее шил Чапурин, туфельки она купила в бутике Майкла Корса, а украшения ее не оставляли сомнений — это был чистой воды Булгари.
Саше не было никакого дела до блондинки: она могла даже облить свои роскошные пепельные волосы водкой и поджечь, могла признаться в связях с Аль — Каидой или в том, что спит с президентом, — ничто не могло отвлечь Сашу от Игоря. Но, когда заговорили об успехе женщин-писательниц, Саша сказала, что ее тетка — Анна Смирнова, что и побудило Елену скорчить презрительную мину.
— Моя тетя пишет не женские, а просто романы. И в них больше секса, чем сантиментов, — заявила Саша.
— Зачем читать о сексе? — делано рассмеялась блондинка. — Лучше им заниматься! Никогда не читаю все эти глупые журнальные статьи и глупые женские романы! Я даже «Секс в большом городе» не видела.
— Моя тетя не пишет глупые романы, — с нажимом повторила Саша.
Она не совсем понимала, зачем ввязывается в нелепый спор с этой надутой стервой, но вдруг обуявшая ее гордость за семью, в которой, в отличие от Елены, никто никогда не делал ничего глупого и бездарного, не дала поразмыслить. Чувства захлестнули, и Сашу прорвало:
— Не помнишь, какая последняя тема была на твоей передаче? Интимные стрижки — миф или реальность? Так, кажется? Глубоко интеллектуальная задача, лучшие умы бились над ее решением! Конечно, я не смотрю такие пустые, никчемные программы, но, раз уж мы заговорили о женской глупости, позволь заметить, что к твоему цвету волос совершенно не идет лиловый бархат.
Все это Саша произнесла спокойно, с дружелюбной улыбкой на устах.
Елена, открыв рот, посмотрела на нее, а остальные гости захихикали в кулак.
— Игорь… — промямлила наконец Елена. И не закончила начатую фразу.
Саша уставилась на блондинку во все глаза, и Елена почувствовала, что забывает слова. Забывает потому, что на нее накатывает мигрень — страшная, до тошноты (которая пройдет, едва Елена переступит порог своей квартиры). Кое-как попрощавшись, Елена ушла, и стоило ей скрыться из поля видимости, как весь стол разразился аплодисментами.
Саша хохотала вместе со всеми, выслушивая истории о том, какая Елена стерва и дура, и не заметила, что из ее сумочки выпал толстый черный жучок, пробрался на кухню, вылетел через окно и помчался в сторону Волоколамского шоссе.
— Хорошо, что он известный человек, — говорила Анна, вырезая из журнала фотографию Сергея Гайсинского.
— Дай сюда свечи! — потребовала Аглая.
Свечи должны были быть из настоящего пчелиного
Фигурка получалась довольно большая — сантиметров пятьдесят. Аглая постаралась — даже приделала восковому Сергею член и мошонку.
— Сделать побольше или поменьше? — хихикнула она.
— Не отвлекайся! — прикрикнула на двоюродную сестру Анна.
Ближе к полуночи все было готово: восковая фигурка покоилась на серебряном подносе; на зеркале, лицом вниз, находилась фотография Гайсинского, а посреди обеденного стола на кухне лежала тонкая старинная книга, раскрытая на странице с красно-золотой пентаграммой.
С первым боем часов, предвещавшим начало нового дня, Аглая устроилась с одной стороны стола — там, где лежало зеркало, Анна села с другого конца — напротив фигурки. Она протянула руки над восковым человечком и зашептала:
— Ты мягкий, как воск, ты теряешь волю, твой разум принадлежит мне, слушай, что я тебе прикажу…
С каждым словом она вставляла в голову фигурки длинные, не меньше десяти сантиметров, иголки.
— Отражение, открой нам грядущего дверь, не смотри назад — там лишь прошлого тень, во мраке свет увидал — на судьбу посмотри, и в пустые глаза ее загляни, ты увидишь там славу, богатство и лесть, ты про гордость забудь, за дверьми оставь спесь…
Скоро слова перешли в неразборчивое бормотание: ведьмы склонились над столом, и от их жаркого шепота в комнате, казалось, поднималась температура — фигурка плавилась, а фотография обугливалась по краям. Когда последний кусочек журнальной вырезки превратился в прах, а восковой человечек — в лужицу, Аглая дунула что было сил, и пепел легким облачком перенесся на поднос. Аглая быстро перемешала его эбонитовой палочкой с растопленным воском, после чего ведьмы взялись за руки и воззвали:
— Сделай так, как мы велим!
Затем Анна вылила в поднос голубую жидкость из высокой пузатой бутылки, и воск испарился.
Аглая взяла книгу, провела пальцем по пентаграмме и объявила:
— Колдовство закончено!
Часы пробили последний удар — время, казалось, замерло, а теперь вновь оживало. Анна открыла окно — со свежим воздухом в комнату влетел большой черный жук и рухнул на плечо Аглае. Аглая подмигнула сестре, и женщины расхохотались.
Настя лежала на диване и смотрела передачу про моду, когда в гостиной запел мобильный.
— Алло! — произнесла она, с неохотой выбравшись из-под теплого пледа.
— Настя, это Сергей! — поздоровалась трубка голосом Гайсинского. — Извини, но давай встретимся в четверг, а? Мне позвонили инвесторы — хотят что-то обсудить. Теоретически я могу отложить с ними встречу, но, если честно, лучше этого не делать.
— Ну, что ты! — выдохнула Настя. — Без проблем! В четверг, так в четверг. Спасибо, что позвонил.
— Не понимаю, — отрицала Настя в четверг в двенадцать часов десять минут.