Магия реальности. Откуда мы знаем что является правдой

Докинз Ричард

Мы не должны возвращаться к средневековым суждениям. Банда викторианских международных преступников, оснащённых современными мобильными телефонами, могла бы координировать свои действия таким образом, что для Шерлока Холмса это выглядело бы как телепатия. В мире Холмса, подозреваемый в деле об убийстве, который мог бы доказать, что он был вечером

в Нью — Йорке после того, как убийство было совершено в Лондоне будет иметь идеальное алиби, потому что в конце девятнадцатого века было невозможно находиться в Нью — Йорке и Лондоне в один и тот же день. Любой, кто утверждает иное, казалось бы, ссылается на сверхъестественное. Однако современные реактивные самолёты делают это простым. Выдающийся писательфантаст Артур Кларк подытожил эти аспекты в виде третьего закона Кларка: Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.

Если бы машина времени перенесла нас примерно на столетие вперёд, мы увидели бы диковинки, которые сегодня могли бы считать невозможными — чудеса. Но это не значит, что все, что мы можем считать невозможным сегодня, будет происходить в будущем. Писателифантасты могут легко вообразить машину времени или антигравитационную машину или ракету, несущую нас быстрее света. Но сам факт, что мы можем представить их, не является основанием полагать, что такие машины в один прекрасный день станут реальностью. Некоторые вещи, которые мы можем вообразить сегодня, могут стать реальными. Большинство не станет.

Чем больше вы думаете об этом, тем больше вы понимаете, что сама идея сверхъестественного чуда не имеет смысла. Если что-то случается так, что кажется необъяснимым наукой, можно с уверенностью заключить одно из двух. Или это в действительности не происходило (наблюдатель ошибался, или обманывался или был обманут); или мы выявили недостатки

в современной науке. Если современная наука сталкивается с наблюдением или результатом эксперимента, который она не может объяснить, то мы не должны успокаиваться до тех пор, пока не улучшим нашу науку так, чтобы она могла представить объяснение. Если это потребует радикально новый вид науки, революционную науку, столь странную, что старые учёные едва признают её наукой вообще, это тоже хорошо. Это случалось раньше. Но никогда не будьте столь ленивы — не капитулируйте настолько — чтобы сказать «Это должно быть сверхъестественным» или «Это должно быть чудом быть чудом». Скажите вместо этого, что это загадка, что это странно, что это вызов, который мы должны принять. Принимаем ли мы вызов, подвергая сомнению достоверность наблюдений, или развивая нашу науку в новых и захватывающих направлениях, правильный и смелый ответ на любой такой вызов — взяться за него напрямую. И, пока мы не нашли правильный ответ на загадку, совершенно нормальным будет сказать: «Это то, что мы ещё не понимаем, но мы над этим работаем». Это действительно единственный честный ответ.

Чудеса, магия и мифы — они могут быть забавными, и с ними мы весело провели время в этой книге. Всем нравятся хорошие истории, и я надеюсь, что вы наслаждались мифами, с которых я начал большинство своих глав. Но ещё больше я надеюсь, что в каждой каждой главе вы наслаждались наукой, которая пришла на смену мифам. Я надеюсь, что вы согласны с тем, что правда имеет свою собственную магию. Правда более волшебна — в лучшем и лучшем и самом захватывающем значении этого слова — чем любой миф или выдуманные тайны или чудеса. Наука имеет свою собственную магию: магию реальности.