Магия в наследство
Шрифт:
Фил у неё так и спросил:
– И что ты здесь делаешь?
Как будто она могла ответить.
Лисичка принюхивалась - пушистенькая такая, симпатичная, – вылезла из-под стола, подошла к Филу.
Дура доверчивая. А полагают, что лисы жутко хитрые.
Фил присел, но дотронуться не решился – вдруг испугается – протянул ладонь. Типа: «Привет, зверь! Будем знакомы». Лисичка ткнула носом в кончики пальцев, потом отодвинулась назад и…
Фил обалдело уселся на пол. Не был бы сам магом, наверняка бы ещё и заорал.
Всего мгновение, и вместо
– Я здесь живу, – голос тихий и нежный. В смысле, хрупкий какой-то, будто может сломаться от неудачного прикосновения.
– А… ну… я, вообще-то, не рассчитывал на ответ, – Фил пришёл в себя, почувствовал прежнюю уверенность.
Он присмотрелся к девочке внимательнее, насколько темнота позволяла: лицо узкое, подбородок острый, шея тоненькая, как стебелёк. Скорее даже не лисичка, а цыплёнок. Щелчком дух вышибешь.
– А ты почему обернулась? Не убежала? – спросил строго. – Ведь ты же меня не знаешь. Мало ли кем я могу быть.
– Ты тоже… – она нерешительно умолкла, и Фил, не дожидаясь, продолжил сам:
– Ну да, маг. Но маги разные бывают.
Девочка виновато опустила глаза.
– А я не знаю. Я первый раз встретила такого… – опять на недолго замолчала, будто боялась обидеть, проговорила: – как я.
Ну ясно. Тяжело, когда рядом нет человека, который мог бы тебя понять, мог бы тебе объяснить, что происходит. С которым можно спокойно поговорить о том, о чём не поговоришь с остальными. Вот она и открылась первому же подобному.
Пока поднимался с пола, Фил поинтересовался:
– Как тебя зовут-то?
– Инга.
Вот так имечко!
– А меня – Филипп. Можно Фил.
Она кивнула послушно. Фил направился к кровати, хотел взять сумку.
– А почему ты здесь-то живёшь? У тебя что, дома нет? – дёрнул за ремень, да так и застыл от её ответа.
– Меня мама выгнала. Сказала, что я – ведьма. Что от меня одни проблемы, – Инга говорила спокойно, без обиды, без надрыва, словно произнесённые ею фразы звучали правильно и справедливо. – И вообще она думает, что я ей не родная. Что меня подменили. Она же сама – нормальная.
Нормальная? Это называется «нормальная»? Выгнать из дома дочь. Да ещё такую, похожую на беззащитного трогательного щенка.
– Но раньше же она тебя как-то терпела?
Инга не отвела взгляда, объяснила честно и почти безучастно:
– Она себе нового мужа нашла. Боялась, если он узнает, какая я, то сразу уйдёт.
Вот уж тут Фил не нашёлся, что сказать. Приличного, во всяком случае.
У него родители тоже своеобразные, но совсем в другом отношении. Постоянно спорят, переругиваются беззлобно, разбегаются, потом опять сбегаются. И делают это легко и беспроблемно, словно нормальная семейная жизнь именно такой и должна быть по их разумению. И Фила подобное ничуть не напрягает. Он на сто процентов уверен, что родители никогда окончательно не расстанутся, перебесятся и успокоятся со временем. С ними, конечно, не соскучишься. А без них – очень даже.
– Как
Фил тоже весьма самостоятельный, но тылы-то у него крепкие: и дом, и мама с папой. А Инге, если что, и обратиться не к кому. И она наивно доверилась первому встречному.
– Я обычно лисой. В человека редко превращаюсь.
Уважающий себя маг сказал бы «оборачиваюсь».
– Почему?
– Так проще. И не холодно.
На Инге джинсы, кеды и трикотажная кофта. Под кофтой, возможно, ещё что-то есть. Футболка, например, или рубашка. И, похоже, всё. Ничего, что оказалось бы потеплее. А на дворе уже осень в самом разгаре.
Спрашивать: «О чём думала твоя мать, когда из дома выгоняла?» бессмысленно. Рядом со словом «выгоняла» вряд ли уместным окажется слово «думала».
– Есть хочешь?
Ещё один бессмысленный вопрос. Нетрудно и самому догадаться, как на него ответит девчонка, у которой даже нужных вещей нет, не то что денег.
Фил выудил из сумки упаковку сдобных булочек с начинкой, пакет чипсов и бутылку воды.
– Ешь.
– А ты?
– Я не хочу. Уже наелся.
Опять глянула пронзительно. Глаза у неё светлые, будто прозрачные. Голубые или серые, сейчас не разобрать. Зато хорошо читается выражение во взгляде – не поверила. По-честному разделила булочки, их как раз две оказалось в упаковке, притащила откуда-то щербатый стеклянный стакан, а чипсы брали по очереди из пакета.
Ну, не совсем по очереди. Фил старательно делал вид, что любит их есть не торопясь, подолгу смакуя каждый.
– А ты почему здесь? – осторожно поинтересовалась Инга.
Вид у Фила весьма благополучный, никак не вяжется с ночёвкой в заброшенном доме.
– Так получилось.
Он не боится рассказывать правду Инге. Просто не надо. Его проблемы не слишком приятные, но вполне разрешимые. Не то что у неё.
– Ты не заморачивайся. Со мной всё в порядке.
Фил обвёл взглядом комнату.
– А ты где спишь? На кровати?
Он не станет претендовать на хозяйское место. Но Инга возразила:
– Нет. Я обычно лисой.
– Серьёзно?
– Мне так удобней, – она уже говорила что-то похожее, а теперь
замерла неподвижно посреди комнаты.
– Ну, тогда я там, – Фил двинулся к кровати, уселся.
Сетка прогнулась ещё больше, пружины противно забренчали и основательно впечатались в одно место.
– Не! – Фил торопливо поднялся, потянул за собой сумку. – Лучше я тоже на полу, – обречённо сообщил уже лисичке.
Устроился на боку, сумку – под голову. Но глаза не закрывались, упрямо пялились в темноту.
Лисичка стояла всё на том же месте, потом подошла нерешительно. Но не слишком близко. Прилегла, свернулась клубком.
– Да ладно. Чего уж там? – негромко произнёс Фил. То ли ей, то ли себе.
Он протянул руку, зацепил лисичку ладонью – пальцы ощутили и биение сердца, и трепет дыхания – аккуратно придвинул к груди. Она не воспротивилась, распрямилась немного, прильнула доверчиво.
– Так же теплее. Правда?