Магия в наследство
Шрифт:
Она сторонилась людей, предпочитала отсиживаться в лесопарке или в заброшенном доме, пока Фил мотался по городу. Неужели всё сильнее дичала, всё больше становилась зверем, основную часть времени проводя в лисьем обличье? Нет. Скорее всего, боялась, что каждый встречный без труда определит в ней анимага и поведёт себя точно так же, как её мать: отшатнётся, осудит, прогонит. И никак не хотела понять, что большинство завидовать будет её умению.
Когда удавалось вытащить Ингу «в люди», так и приходилось почти всё время
Ну и мамаша у неё. Зараза. «Ведьма! Подменыш!»
Саму её подменили. Вместо жабы случайно сделали человеком.
Это ж надо было внушить дочке, что та уродец, нелюдь, ничтожество. И всё почему? Променяла.
– Ну ты чего? Никто на тебя даже и не смотрит. И вообще – ты со мной.
Может, Фил и не выглядит могуче и внушительно. Всего лишь пацан, хоть и очень высокий, но тощий, и физиономия ещё по-детски нежная, и глазки миленькие (сopyright – мама). Но он – маг, довольно способный, местами даже необъяснимо.
Справится. С чем угодно. Так что не робей, лисичка!
Если людей вокруг было мало, Инга чувствовала себя уверенней. Хорошо, что днём большинство на работе и в школе, улицы почти пустые. И тогда девочка, как трогательная черепашка, высовывалась из панциря.
Через какое-то время Инга, возможно, и совсем бы от него отказалась, если б не те придурки, что однажды случайно попались навстречу.
Вряд ли они были старше Фила и вряд ли привлекли бы его внимание, если бы не оказались поблизости. А тут – трудно не заметить, когда ржут нарочито громко, когда пялятся прицельно, а, значит, говорят о тебе и смеются над тобой.
Парни поравнялись с Филом и Ингой, но не остановились, обогнули с разных сторон. Двое прошли возле Инги, один – мимо Фила. Хотя нет, не совсем мимо. Чувствительно задел плечом и оттопыренным локтем.
Фил пережил. Напрягся, стиснул зубы, но пережил.
Шёл бы один, тогда другое дело: не задумываясь, принял бы вызов. Даже несмотря на то, что их трое.
Драк Фил не боялся. Неплохо был подготовлен, учителя ему опытные достались, строгие, умелые и придирчивые. В какой-то мере даже безжалостные. Иначе – никак.
А те трое подумали, что он испугался, обрадовались, заранее восторжествовали. Один схватил за руку Ингу.
Она дёрнулась, рот страдальчески искривился, глаза от страха стали почти совсем бесцветными, словно прозрачные стёклышки. А этого Фил уже не смог стерпеть.
Заводился он быстро. Но сначала всё-таки попросил по-хорошему, чтобы отвалили, пока целы. Понятно, что бессмысленно, но хоть совесть очистил.
Ему, конечно, тоже перепало. Отвлёкся, слишком озаботившись тем, как смотрится со стороны, поймал удар точно носом. Кровь брызнула, но и всё. А те на самом деле пожалели, что связались.
Фил повернулся к Инге, прижимавшейся к стене
– Пойдём!
Она не шевельнулась. Тогда Фил осторожно ухватил её за ладонь, потянул за собой.
– Пойдём!
– У тебя кровь.
А у самой губы белые, и смотрит так, будто это ей больно.
– Я знаю. Ерунда. Сейчас пройдёт.
Фил бы к вечеру забыл о случившемся, но Инга – нет, крепко запомнила, и стала говорить, что лучше она в доме останется или в лесопарк отправится и будет ждать, пока он по своим загадочным делам ходит. Упёрлась, не убедишь. Неужели думает, что это исключительно из-за неё к ним прицепились?
Но, может, и хорошо, что сегодня её с Филом не было. Вдруг бы Элла не столь сильно прониклась сочувствием, повстречав сразу двух подростков, голодных, бездомных и подозрительных.
Элла! Ну надо же! Придумала ведь.
Время в ванной не ощущалось. Наверное, оно незаметно растворялось в объёмах тёплой пенной воды, исчезало, как отражение в запотевшем зеркале, вместе с одеждой беззаботно кувыркалось в барабане стиральной машины. Элла успела вернуться из магазина, а, возможно, и ещё чего-нибудь успела, потому что внезапно раздался короткий стук в дверь и голос, не столько встревоженный, сколько по-доброму насмешливый:
– Ты там не утонул?
– Я сейчас выйду, – пообещал Фил, но из-за двери донеслось благосклонное:
– Да ладно, не торопись. Это я на всякий случай проверила.
Потом ужинали, и пока Элла соображала, как выведать у Фила причины его побега и почему он упрямо не желает возвращаться домой, тот сам начал интересоваться.
– А давно ты с Юлей эту квартиру снимаешь?
– Не очень, – ответила Элла. – Месяца два, наверное. Или чуть меньше.
– А раньше вы тоже вдвоём жили?
Элла недоуменно уставилась на Фила.
– А тебе-то почему это интересно? Хочешь мою биографию подробно изучить? Проверить на благонадёжность? Думаешь, я маньяк-убийца, заманивающая к себе домой несчастных бродяжек?
Фил торопливо отправил в рот вилку с очередной порцией макарон, тщательно прожевал и только потом произнёс:
– Да мне не интересно. Просто я поддерживаю культурную беседу.
Элла поджала губы. Или, точнее, скривила критично.
– А ты действительно сам из дома сбежал? Не выгнали?
Пока нет, а что будет дальше, невозможно предугадать. Фил не обладает даром предвидения. Если исходить из опыта – поймут и простят.
На ночь Филу достался диван на кухне. Он и не сомневался. Сначала блаженствовал, вновь переживая почти забытые ощущения. Нормальная постель, мягкая, уютная, подушка, одеяло. И можно раздеться перед сном, а не напяливать практически всю имеющуюся одежду, чтобы не задубеть на полу в холодном доме, при разбитом окне. Может, оттого и заснуть долго не мог: непривычно в комфорте. Или мысли мешали?