Магия восстает
Шрифт:
Обычно вид медведя весом в тысячу двести фунтов не внушал мне особого доверия, но сейчас мысль о том, что он защищает вход, согревала и успокаивала меня. Особенно учитывая то, что я истратила каждую каплю своей силы, чтобы удержать Дулиттла живым. Мои руки стали ватными. Приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы элементарно поднять голову. В данный момент, если на меня приземлится бабочка, я не проснусь до следующего утра.
От Кэррана ни слова. Он, Хью, Тетушка Би, Рафаэль и Андреа пустились в погоню час назад.
Дулиттл отдыхал в самодельном резервуаре. Его
Я хотела, чтобы он очнулся. Хотела, чтобы он открыл глаза и отчитал меня за что-нибудь, не важно за что. Я выпью любое лекарство, которое он даст, пообещаю лежать в кровати, и сделаю все, что угодно, лишь бы он очнулся.
Хью сказал, что он будет жить. Состояние комы технически тоже считается жизнью.
Я отбросила эту мысль подальше. Она не приведет ни к чему хорошему.
В дверь вошел Барабас, одетый в одни лишь треники. Его лицо и грудь украшал широкий порез. Он увидел меня и вошел в спальню. За ним последовала Джорджи с ножницами в руках и показала на мои кровавые джинсы.
— Прости. Мне придется их срезать.
— Как я понимаю, уединиться мне не дадут? — спросила я.
— Нет, — ответил Дерек.
— Это исключено, — поддержала его Кира. — Ты можешь смущаться сколько угодно потом, когда не будет угрозы нападения.
— Ты наверно удивишься, — сказал Барабас, опускаясь рядом со мной, — но мы все видели обнаженных женщин прежде. Вид твоих голых ног никого здесь не травмирует.
— Ну, спасибо.
Джорджи взяла ножницы, растянула мои джинсы и начала резать. Ткань натянулась на ранах. Я резко вдохнула. Ой. Джорджи разрезала другую сторону и убрала в сторону окровавленные джинсовые обрезки.
— Так, я вижу раны, но я не уверена, насколько они серьезны для необоротня.
— Зеркало есть?
Дерек поднялся и передал Джорджи ручное зеркальце, чтобы она подержала его для меня. Левый край зеркала откололся, но его размеров вполне хватало, чтобы я могла разглядеть свое тело. Три длинные неровные царапины начинались внизу моего живота справа, тянулись по бедру и уходили под ногу.
— Наклони его ко мне.
Джорджи послушалась.
Раны казались поверхностными. Они кровоточили и болели, как никогда, но ни одна из них не сможет помешать мне поднять меч. Я попыталась пошевелить ногой. Все работает. Немного усилий, немного мучений, но все работает.
Лицо тоже болело, и губы казались опухшими.
— Как мое лицо?
Джорджи перехватила зеркало.
— Готова?
— Удиви меня.
Она подняла зеркало повыше. С левой стороны моей челюсти красовалась огромная гематома во всей своей синеве. Рот распух и заплыл. От линии волос к правому уху шел длинный извилистый порез. Синяк и припухлости я получила от удара хвостом. А вот откуда взялся порез я понятия не имела.
— Я сексуальная штучка, правда?
Джорджи сморщилась.
— Все не так плохо.
— Хорошо, что Кэррана нет. Он вполне может не сдержаться. Если он решит соблазнить меня при всех, когда вернется, я надеюсь, вы все отвернетесь.
Мэхон прокашлялся
— У тебя готов для меня отчет о случившемся?
— В атаке участвовало пять существ, — сообщил Барабас. — Все началось здесь. Они проломили дверь. Один крушил оборудование Дулиттла и напал на Киру и Эдуардо. Они покалечили ее, затем доктор вцепился ей в глотку. Это она. — Барабас указал на женское тело вверху небольшой кучи за окном.
— Он так и не отпустил, — тихо произнесла Джорджи. — Когда я прибежала сюда, она крушила все, каталась по полу, махала лапами и кидалась на стены вместе с ним. Эдуардо отключился, и Кира могла убраться с дороги, но Дулиттл так и не отпустил. Мне пришлось оторвать его, затем она попыталась улететь.
— Она умирала, — сказала Кира. — Дулиттл вцепился ей в шею и порвал яремную вену. Его зубы не давали ране закрыться, и она истекала кровью. Еще секунд тридцать, и она уже не смогла бы лететь. — Она закрыла лицо руками. — Мы должны были сражаться усерднее.
— Мы все до сих пор здесь, — сказал ей Мэхон от дверей. — Вы выполнили свою работу.
— Пока Дулиттл дрался, второй и третий нападавшие перегородили доступ в комнату, — продолжил Барабас. — Тетушка Би и Мэхон расправились с одним в коридоре, и Кэрран столкнулся с третьим, продолжая драться с ним в комнате Десандры. Четвертый ворвался в комнату Десандры через балконную дверь после начала битвы. На счет пятого мы не уверены.
— Травмы? — спросила я.
— Хуже всего досталось Дулиттлу, — ответил Барабас. — У Дерека сломана рука. Куча порезов и ушибов, но все живы и способны передвигаться.
Они ворвались сюда в первую очередь.
— Их целью был Дулиттл.
— Похоже, так и есть. Кэрран сказал, что Дулиттл хочет поговорить со мной. Должно быть, он обнаружил нечто, что сделало его целью.
Барабас сел на пол рядом со мной с очень серьезным выражением на лице.
— Когда у тебя такое лицо, это значит, что грядет что-то нехорошее.
— Ты помнишь, что попросила меня устроить тебе встречи со всеми тремя стаями завтра утром? Не хочешь все отменить?
— Нет, конечно. Я хочу пойти и посмотреть им в глаза, когда они будут утверждать, что не нападали на нашего медмага посреди ночи. — Во мне проснулась ярость. Я найду ответственных, и они за это заплатят. Никто не может обидеть Дулиттла и выжить. — Он не был боевым оборотнем. Мы найдем того, кто напал на него, и я лично заставлю их пожалеть, что они появились на свет.
— Это точно, — поддержала меня Кира. — Никто не выживет, если тронет доктора.
Джорджи снова появилась в поле моего зрения. В руках она держала бутылку с коричневой жидкостью.
— Что это?
— Виски. — Она дала мне скрученную тряпку. — Держи. Закуси это.
Что за черт?
— Зачем?
— Я собираюсь прочистить твои раны.
— Черта с два. — Только не алкоголем. Он дезинфицирует рану только при полном погружении, убивает живые клетки и наносит больше вреда, чем пользы. Не говоря уже о том, что рана будет заживать целую вечность после обработки алкоголем. Если вылить виски на открытую рану, то получишь гарантированный шрам.