Магия возмездия

Черкасова Екатерина

– Чего это тебе вдруг приспичило?
– всерьез разозлился Володька. Куда ты опять намылилась?

Поскольку Семеныч был человеком "своим в доску", Снегирев не стеснялся в выражениях.

– В Бутырку, - скривилась Симка.

– А что у тебя там, свидание?
– съехидничал Володька, которому совершенно не хотелось одному возиться с бумагами.

– Ладно, не злись, я потом все сама сделаю, а сейчас не могу.

Чувствую, что мне пора побеседовать с этим доморощенным художником

и поэтом, - натянуто улыбнулась Сима.

– Тогда все о'кей, жду тебя

с нетерпением за чашкой горячего

кофе, - сразу подобрел Снегирев и, наклонившись к Симкиному

уху, прошептал: - Если будешь его бить, все время помни, что

у мальчика самое сильное и больное место - голова, а самое слабое гениталии!

Он довольно захохотал.

"О, Снегирев, Снегирев, - подумала Симка, - у тебя,

конечно, все наверняка наоборот!" Но вслух выражать свои мысли

не рискнула...

Семеныч, как и обещал, оказался на высоте. Почти за полчаса они долетели до "Новослободской".

Входя внутрь старой московской тюрьмы, в которой еще сидел Дзержинский, Сима инстинктивно поежилась от промозглой сырости, царившей здесь. Проходя по освещенным коридорам, она замечала, что со времени ее последнего визита сюда ничего не изменилось, впрочем, как и за последние десятилетия. Страшные, обшарпанные стены, выкрашенные грязно-зеленой краской, затхлый запах, крошащиеся потолки, словно сумасшедшим абстракционистом, расписанные причудливым узором плесневого грибка.

Наконец она вошла в маленькую комнату для допросов. Щурясь от сигаретного дыма, она смотрела в большое, многие годы не мытое окно, и свет с улицы казался ей привлекательным и манящим.

Прикинув, сколько у нее осталось сигарет, Сима решила пока больше не курить, однако сидеть в пропитанном потом, мочой и запахом давно не мытых тел помещении без сигареты было невозможно. На ее счастье, ждать пришлось недолго, и она с облегчением услышала звук открывающейся двери.

В первую минуту она не узнала Станислава. Сгорбившийся, с еле передвигающимися ногами, грязными спутанными волосами, разбитой в кровь опухшей губой, он медленно опустился на тяжелый, привинченный к полу стул. Загнанным взглядом посмотрел на лежащую на краю стола пачку сигарет и отвернулся.

– Спасибо, можете идти, - обратилась Сима к конвоиру и, оставшись с подозреваемым наедине, сухо продолжила: - Ну, Станислав Николаевич, вижу, вы не в лучшей форме, так что давайте постараемся покончить с этой неприятной ситуацией как можно скорее.

– Что вам от меня нужно?
– произнес Станислав

глухим голосом.

– Мне нужно допросить вас, - сказала Сима, демонстративно закуривая.
– Доказательств вашей вины по трем убийствам и одному покушению на убийство у нас предостаточно.

Сима посмотрела на худощавую фигуру, скорчившуюся в какой-то неестественно скорбной позе, на грустные, затравленные глаза за круглыми стеклами очков, и темная волна отвращения захлестнула ее. Она вспомнила истерзанное мертвое тело Анны, кровавое месиво, оставшееся от лица погибшей Инкиной подруги и постаралась поскорее прогнать эти образы из памяти, чтобы не дать волю эмоциям.

– Спрашивайте, что вам нужно.

– Я хочу знать, по какой причине вы совершили

все эти убийства.

– Вы любите кого-нибудь?
– вдруг поинтересовался Станислав и недобро улыбнулся.

Перемена в его настроении и эта ледяная улыбка, больше похожая на гримасу, были настолько неожиданны и устрашающи, что Сима мгновенно подобралась, внезапно поняв, насколько этот изломанный, тонкий юноша может быть опасен.

Не ожидая ответа на свой вопрос, он стал рассказывать:

– Я слишком силен и слишком слаб для этой жизни. Я не такой,

как все. Меня нельзя превращать в бессмысленную игрушку в чужих

руках, это нелепо. Человек - непонятное скопище грязной крысиной возни и возвышенных мечтаний, я понял это раньше, чем кто-либо другой. Человек не боится умереть, он почти не задумывается над этим. Не так страшит сам процесс умирания, сколько его прелюдия. Слышите?
– Он замер на мгновение.
– На языке словно перекатывается капелька воды, эти слова - они как музыка. Прелюдия смерти. Это органное произведение Баха, очищающее душу от греха. Громада, которая все смывает на своем пути, и я пью последнее наслаждение из умирающих глаз...
– Станислав прикрыл глаза и слегка прикусил губу.

– Вот что, юноша, - оборвала его монолог Сима, перестав записывать за ним, - ваши мистические бредни интересуют меня меньше всего, и, если вы не в состоянии собрать собственные мозги, я помогу вам это сделать. Отвечайте на вопросы, по возможности коротко и ясно.

Он покачал головой, давая понять, что устал.

– Хорошо, - на удивление легко согласилась Сима, - можете полминуты отдохнуть, а потом начнем.

Неожиданно Станислав резко вскочил и бросился на нее, вытянув вперед

руки. Бдительная Сима была готова к такому продолжению событий и встретила его сильным ударом в челюсть снизу. Все получилось настолько технично, что Станислав с перекошенным от испуга и боли лицом рухнул на пол. Сима медленно встала и подошла к нему, выразительно разминая кулак правой руки. Как же ей хотелось ударить его еще раз!

Но она только выразительно посмотрела на подозреваемого:

– Если вы готовы, можем начать работать.

– Позвольте мне закурить?
– тихо спросил Станислав.

– Конечно, - разрешила Симка.

Пока он курил, Симка быстро набросала список вопросов для допроса, чтобы не тратить потом время на запись.

– Итак, - начала она, - 15 декабря вы совершили убийство Натальи Сергеевны Пескаревой?

– Я не знаю, кто это, - равнодушно сказал Станислав.

– Это та женщина, которую вы убили в квартире Инны Соколовской... закончить фразу Сима не успела.

– Вы ничего не понимаете, - перебил ее Станислав, - жертва - это я. И я никого не хотел убивать. Я просто следил за этой девкой, Соколовской. Кстати, почему вы сказали, что я убил какую-то Пескареву? Наверное, вы все-таки имеете в виду ту проститутку, хозяйку квартиры? Как оказалось, следил я ненапрасно, хотя она всего лишь жалкая шлюха и к тому же воровка. Я был ее тенью, знал о каждом ее шаге, а она даже не подозревала о моем существовании. Конечно же, она была одна, а вот у меня был друг, который помогал мне во всем.