Магия возможных действий
Шрифт:
— Береги дыхание. Посмотрим.
Они пересекли двор, пробежали мимо бетонного, розовато-неопределенного Змея Горыныча, который когда-то был трехголовым, потом остался без боковых голов, а теперь потерял еще и шеи, а также часть крыла, и выскочили на Восьмую линию. Илья все порывался бежать в сторону Среднего проспекта, однако девушка удержала его. Перебегая дорогу, она торопливо вспоминала свои прогулки по Васильевскому острову, когда заглядывала в каждый попадающийся ей двор и по возможности проходила его насквозь. Конечно, с тех пор многое изменилось, но не настолько же, чтоб заплутать в знакомом районе!
Двор выглядел не таким запущенным, как можно было ожидать. Здесь хватало
Чувствовалось, что процесс спасения мяса отработан и неоднократно опробован на практике.
Правда, даже Кайндел обратила внимание на их манипуляции лишь постольку, поскольку привыкла замечать все. Ей и ее спутникам было не до мяса.
— Горо, возьми Лети па руки.
— Она у меня две руки займет.
— Это не так неприятно, как если она займет две руки у Ильи. У него-то больше нет!
— Я и сама могу! — пискнула Лети из последних сил.
— Оно и видно!
Для джаншурийца пушистая спутница не представляла большой проблемы — что там она весила по сравнению с тяжелыми ящиками, которые он таскал на базе, почти не уставая. Его физические возможности поражали воображение мужчин, родившихся в этом мире. Болтаясь у него на плече, пушистая иномирянка немного напоминала нахохленного пиратского попугая, хотя четырехру-кие пираты встречались, наверное, только в пьяных бреднях любителей дешевого рома. Малышка поджимала лапки, ей явно было не по себе, Горо же несся вперед с той же легкостью, что и прежде. Правда, не так быстро, как мог бы.
Они пересекли еще две линии, потом еще две…
— Ты уверена, что здесь везде есть сквозной проход? — выдохнул Илья.
— Я уверен, — коротко отозвался Роман. — Только здесь… Нет, Айна, не в эту арку!
— Там должен быть проход!
— Он там был, но только до тех пор, пока не построили новый дом…
— Как же тогда? — девушка наскочила на машину, к счастью, довольно-таки чистую.
— Сюда, вот в эту арку.
— А может, попробуем вернуться на Средний? — предложил тверичанин.
— Что-то я сомневаюсь, что это надо делать прямо сейчас, — отмахнулась курсантка, пыряя в очередной проход.
После широких раздольных дворов полутемный лабиринт, стиснутый со всех сторон хоть и невысокими, но массивными строениями, заставил их занервничать. Кайпдел неслась наобум, надеясь, что она не уткнется в тупик. Когда-то желтые, а теперь неопределенно-грязного цвета стены давили на нее, квадратные дворы казались настолько неприютными, что оставалось лишь дивиться, как целые поколения умудрялись тут вырастать вполне нормальными людьми. «В этих стенах нельзя жить, можно лишь сходить с ума», — подумала она, но тут же смутилась. Ей вспомнился один из однокурсников, который отзывался о вынужденно покинутой коммуналке, где прошло его детство, с грустью, светлой просто на удивление.
К собственному изумлению, дорогу она угадала, проскочила очередную темную, полную неприятных запахов арку и оказалась па следующей линии, где от нее и ее команды во все стороны прыснули люди, толпившиеся у небольшого грузового автомобиля, который был нагружен картофелем но самую крышу. Бдительности василеостровцы не теряли. Водитель «Газели», торговавший
— Куда? — крикнула Кайндел Роману. — Туда?
— Или туда. Все равно…
— Слушайте, надо как-то выяснить, гонятся за нами или нет, — вмешался тверичатшн. — Ну как-то же надо…
— Согласна, — она указала спутникам на дальнюю арку. — Вот туда. Занимайте оборону.
И оглянулась.
Арка эта была из необычных. Такие еще сохранились на Васильевском острове, хотя встречались не чаще, чем деревянные постройки в центре Москвы. Можно было лишь гадать, почему и как арка обрела именно такой вид, однако факт оставался фактом — она как бы состояла из двух частей. В самой середине свод заканчивался, и вместо него разверзался узкий колодец в высоту здания. Каждую из его стен даже прорезали окнами по количеству этажей, хотя зачем — можно лишь гадать. Вставленные в рамы стекла были неописуемо стары и столь же неописуемо грязны. Толку от них не было, конечно, никакого, потому что свет сюда практически не проникал, и только в самом верху, над головой, яркое до белизны небесное сияние отчерчивало ровный прямоугольник.
Не думая о том, что куртку можно измазать не только в грязи, но и в более пахучей и куда менее приятной субстанции, девушка прижалась спиной к стене.
— Сергий, помоги мне.
— Что делать? — молодой священник торопливо спрятал пистолет в кобуру.
— Держи меня за руку. Сейчас я буду смотреть… А ты, пожалуйста, помоги мне вернуться в мое тело.
Кайндел взглянула ему в глаза и поняла — он не просто догадывается, что она имеет в виду, он чувствует.
И запрокинула голову. Обычно на то, чтоб уйти в медитацию, требовалось как минимум минут пятнадцать, сейчас же у нее были в запасе считанные секунды. Запястье отягощал артефакт, он должен был ей помочь. Но дело здесь было не в скорости, а в опасности неправильно сбалансированной медитации. Не так уж трудно исторгнуть душу из тела, что свою, что чужую, куда труднее запихнуть ее обратно.
Именно в этом ей должен был помочь Сергий.
Чародейка открыла глаза. Прямоугольник над головой был пронзительно-ясным, и к нему она рванулась со всей силой надежды на лучшее — как к путеводной звезде.
Этот лоскуток неба накрыл ее, словно полог, чьи опоры и веревки подрубили все разом. Она заметила, как мимо нее проскочили и ухнули вниз все стекла, покрытые многолетними бурыми напластованиями, едва видимые сквозь них лестницы со сломанными и покореженными перилами, с грубыми бетонными стенами и надписями на них.
А потом вниз ушла и крыша. Она Кайндсл совсем не интересовала, поэтому девушка даже не заметила, какого та цвета. Внизу ступеньками потянулись и другие крыши, а ниже — улицы. И люди — крохотные, но каждый из них особенный, различимый, потому что видимый не в обычном спектре, а в магическом. Среди них девушка выхватила взглядом и тех, кто, собственно, ее сейчас интересовал больше всех.
Одного желания вернуться обратно оказалось недостаточно, и у нее, когда она осознала это, перехватило дыхание. С паникой едва удалось справиться. Темные пятна перед глазами замельтешили, как мухи, разлетающиеся от мухобойки. Прерывисто дыша, она пришла в себя и поняла, что до боли в собственных пальцах стискивает ладонь Сергия. Тому, наверное, было еще больнее, но даже выражением лица он не давал этого понять, был суров, сдержан и полон сочувствия. Он прижимал сверху ее ладонь и спокойно смотрел то на нее, то в землю, но его близость она чувствовала не только рукой и плечом.