Магия звезд

Рождественская Елизавета

Отец продолжал повышать тон, назревал скандал, и Джессика сама уже была не рада, что ляпнула про выступление в клубе. Опустив голову и тихо извинившись, она встала из-за стола и попыталась улизнуть к себе.

— Куда ты собралась?! — громкий хлопок мужской ладони по столу заставил девушку вздрогнуть и замереть. — Я что должен разговаривать со стулом, на котором посидела твоя величественная задница?!

Джесс проглотила ком обиды и обречённо вернулась за стол. Тихое настроение утра было безнадёжно загублено праведным гневом родителя.

— Том, оставь её, я тебя прошу. Мы это уже обсуждали, — Мэган умоляюще смотрела на мужа. —

Джесс безусловно должна больше включаться в жизнь семьи, я согласна с тобой. Но она старается, ведь так? Учится, подрабатывает. А песни… Так это моя вина, она и правда предупреждала. Я могла бы поговорить с ней раньше, а у меня совсем вылетело из головы. Давайте не будем сейчас портить день бессмысленными выяснениями.

Том замолчал, стиснув зубы. Несколько минут все сидели в гнетущей тишине и каждый пытался справиться с нахлынувшими эмоциями, чтобы перенаправить это утро в более мирное русло. Получалось не очень. С плохо скрываемым раздражением Том посмотрел на дочь, а затем сказал чётким, не терпящим возражений тоном:

— Сегодня ты остаёшься с братом, — в его голосе звенела сталь. — Мать не обязана обо всём помнить, она и так носится с вами, как курица с яйцами. Проблемы с выступлением решишь. В конце концов, живёшь ты за наш счёт, не беда, если временно потеряешь эту бестолковую подработку. А теперь садись и завтракай. Тема закрыта.

Джессика кивнула, глотая слёзы, и послушно села за стол, невидящим взглядом уставившись в тарелку с яичницей. Кусок не лез ей в горло. Нутро саднило от обиды и злости, хотелось швырнуть в отца керамической кружкой с милым котиком и заорать что есть сил. Внутренний голос вопил:

«Значит, это я неблагодарная?! Я не понимаю, что произошло?! Я убиваюсь, чтобы учиться отлично, и работаю, чтобы помогать семье. Бестолковая подработка! Знал бы ты о моём труде хоть что-то! Да, признаю, я ошиблась, сделала больно всем, но… разве я много прошу?! Психотерапевта, путешествий по миру, на ручки? Нет!!! Немного времени прийти в себя и всё! Неблагодарная… да я даже самую дешёвую аппаратуру для записи песен не просила мне покупать, коплю молча! Лишний раз из дома не выхожу, не тусуюсь, а что до вечерних выступлений в клубе, так неужели я не имею права на свою личную отдушину и выплеск эмоций? Это моя личная терапия, которая мне необходима, и за которую, кстати, мне даже приплачивают! Но не-ет, куда там… Я должна сидеть с этим избалованным свинтусом, у которого как раз вообще нет чувства меры, а слово благодарность является инопланетным понятием, и выслушивать, какая же я отвратительная! Отлично!»

— Если не хочешь есть, не ешь, но не надо тут сидеть и поливать крокодильими слезами еду. Так её даже собака после тебя есть не станет, — как сквозь вату, услышала Джесс голос родителя и осознала, что крупные слёзы катятся по щекам прямо в тарелку с едой, к которой она так и не притронулась.

Девушка снова встала, ещё раз извинилась перед матерью и направилась к себе в комнату. В спину ей прилетели колючие слова отца:

— В том, что произошло, виновата только ты, Джессика. Ты никого не хотела слушать, думала, что умнее всех. Последствия затронули нас всех, без исключения. Так что выключи эгоистку, прекрати себя жалеть и вариться в этом бесконечном дерьме. Подумай о матери, о семье, хоть раз…

Джесс застыла. Эти слова острой иглой вонзились в сердце, ранив сильнее самых последних оскорблений. После случившегося отец больше не высказывался по поводу её отношений

с Ником, ни разу не упрекнул и не обвинил её, хотя она много раз проклинала себя в моменты истерик, которые первое время случались на глазах у всей семьи. И вот сейчас он это сделал. Ледяной тон и слова, разъедавшие серной кислотой едва затянувшуюся рану.

Джесс метнулась наверх и пулей влетела в свою комнату, плотно закрыв дверь.

«НЕНАВИЖУ!!! НЕНАВИЖУ!!! Как же я всё это ненавижу!!!Что я сделала со своей жизнью?! Что я с ней сделала?!»

Она медленно сползла на пол. Слёзы душили, мешая трезво мыслить. Джессика схватила себя за голову и начала медленно раскачиваться, прибегая к привычному лекарству — она напевала колыбельную, которую в детстве часто пела ей мама. Девушка представляла себе её тёплые объятия и отгораживалась от реальности всеми возможными способами.

Прошло полчаса, может, больше. Джессика медленно подняла голову и невидящим взглядом уставилась в одну точку. Слёзы высохли, оставив на раскрасневшихся щеках солёные росчерки. Глаза блестели, в них была пустота и уверенность.

«Это последний раз, когда я плакала из-за тебя… Из-за кого бы то ни было…»

Если бы она только знала, как ошибается…

Глава 8

Солнечный луч проник в комнату и без стеснения устроил игры на лице Шеннона, зарываясь в густых чёрных ресницах, щекоча нос и ловко ускользая от хаотичного движения сильных рук. Парень с неохотой открыл глаза и сел на кровати, растирая затёкшую со сна шею. Вчерашний день выдался эмоционально тяжёлым, и вспоминать его совсем не хотелось. Ни встречу с Энн, ни незнакомку под дождём, ни ссору с братом. Память изо всех сил держалась лишь за последний разговор с Нэйтом. Этот разговор вселял в Шенна надежду на то, что всё можно решить и исправить. Хотелось закрыть все отстранённые от работы вопросы и снова окунуться в увлекательную творческую жизнь, наполненную музыкой, путешествиями и свободой. А любовь… всему своё время. Мысли приходили в порядок, смятение постепенно уступало место спокойной уверенности.

Шеннон подошёл к телефону, набрал трёхзначный номер, и через пару минут на его столе стояла чашка с ароматным кофе и огромная порция омлета. Сытный белковый завтрак, пробежка и отжимания — важные пункты продуктивного утра.

— Ну что, парень, — обратился он сам к себе, разогреваясь перед тренировкой. — Жизнь продолжается. За эту неделю надо успеть наладить все мосты и доделать незавершённое, а потом к Энни. В конце концов, она пока ещё твоя девушка. Всё образуется.

— А что до этой девушки… — незабываемое зрелище снова возникло перед глазами, заставляя невольно улыбнуться. — Бред это всё. Фантазия бренда «Текилла и виски». Сны шизофреника — ещё не повод уходить от проблем, — прокряхтел Шеннон на очередном отжимании. — Тебе двадцать семь, мужик, очнись!

После прохладного душа, он быстро оделся и выскочил на улицу, где уже ждала машина, чтобы отвезти его на студию.

— Так, ребят, — Натаниэль подошёл к небольшому журнальному столику, за которым сидели члены группы. — Отличный прогон! Том, вот как врубил на втором куплете, так и продолжай всю песню. Не нужно волн. И да, хотел сказать, что сегодня у нас выступление.

— Выступление? — Томас удивлённо уставился на фронтмена. — Мы же собирались зависнуть в студии…

— Только не говори, что опять какое-то шоу… — мрачно изрёк Шеннон.