Маглор. Трилогия
Шрифт:
С громким грохотом что-то обрушилось наверху, и этот удар потряс все здание, но меня не остановил. Наоборот, заставил прибавить скорости. Я знал то, чего не сказал никому, чтоб не выдать своих намерений. От моего особого заклинания рассыплется песчаник, из которого сложены стены, превратится в труху дерево полов и перекрытий. Но это заклятие не сможет причинить никакого вреда обычной бумаге. И разумеется, останется невредимым весь металл, его вообще очень трудно уничтожать без магии огня или воды.
Но мне необходимы были именно бумаги, еще в прошлый раз я успел рассмотреть в караулке несколько инструкций
На втором этаже продвигаться стало труднее, в дубовом паркете изредка виднелись медленно расширяющиеся дыры, а в одном месте провалился уже целый кусок пола, и мне пришлось перебираться с помощью воздушной лианы.
Чем дальше я шел, тем больше встречалось таких мест, а возле ведущей на верхний этаж лестницы, ставшей дырявой, как рубаха бродяги, пришлось кастовать воздушную площадку и закрывать ею исчезнувшие ступени. К этому времени я точно знал, в каком направлении двигаться, поисковички обнаружили в одной из комнат несколько сундучков со свитками и письмами.
И мне оставалось лишь пересечь несколько небольших залов третьего этажа, как впереди рухнуло сразу три стены, утащив вниз все, что было в комнатах. А следом сверху посыпались чудом державшиеся на остатках стен кучки черепицы, железных решеток, отливов и флюгеров.
Как я устоял на проседающем куске пола, было непонятно, но, спешно создав воздушную площадку пошире, осознал, что, если я сейчас не найду способа достать сундуки, потом придется тратить на разборку песка и трухи целый день. И хорошо, если один.
Никого из слуг и магов поблизости давно не было, все сбежали еще в тот момент, когда рухнула крыша, и я решительно сбросил невидимость и выпустил свою шкуру.
Кастовать воздушные заклинания сразу стало легче, да и намного удобнее когтями держаться за тающие куски стен. Не тронутого развеиванием дерева вокруг оставалось еще немало, и вскоре ажурный мостик, сплетенный наполовину из воздушных лиан, наполовину из прутиков, повис над пропастью руин, начинаясь от моих ног и кончаясь возле истончающихся колонн, на которых еще держалась нужная мне комната. Снизу мостик освещали сияющие сквозь дыры в полу второго этажа светильники аренного зала, сверху сияли еще бледные звезды.
Проклятая пентаграмма, мне почему-то казалось, что уже глубокая ночь. Я шагнул на свой мостик, убедился, что он много надежнее, чем рушащиеся перекрытия, и почти побежал вперед, подводя свое сооружение прямо под тающий пол комнаты, где еще боролись с развеиванием остатки зачарованных сундуков. А потом раскинул снизу ловчую магическую сеть, созданную с таким расчетом, чтоб труха просыпалась, а бумага оставалась. Провел ее в расширяющуюся дыру, зацепил разваливающиеся сундуки и потащил к себе, не переставая продвигаться вперед. Сеть двигалась очень тяжело, и я долго не мог понять почему, но отпускать ее вовсе не собирался. И только когда окончательно осыпался проеденный развеиванием кусок пола, понял, почему эта комната простояла дольше других. Сундуки были приклепаны к некогда вмурованной в стену металлической решетке. Видимо, так Ратилос позаботился об их сохранности.
— Иридос! —
— Тут я. — Не отозваться, когда зовет учитель, мне не позволила выработанная годами привычка.
— Что делаешь? — Он возник неподалеку, сидя верхом на длинном, светло-зеленом ростке, толщиной с бревно, явно выращенном секунду назад.
— Тащу сундуки, — лишь мельком скосив на учителя глаза, отозвался я, наконец-то полностью опутав несколькими слоями сети остатки рассыпавшихся сундуков вместе с вываливающимся содержимым.
— Куда? — так подозрительно поинтересовался магистр, что я невольно задумался.
До этого я твердо намеревался тащить свою добычу во дворец, но теперь сообразил, что заклинание развеивания лучше не приносить в магически созданные здания. Оно не имеет четких границ и вполне может обрадовать меня дырами в полу.
Вокруг нас рухнуло еще несколько стен, и побег, на котором сидел учитель, резко дернулся от толчка.
— Тащи на плато, — закричал Лангорис и исчез в тумане портала.
Я почувствовал, что мой мостик тоже задрожал и начал заваливаться набок, дернул к себе сети и, почти падая, нажал камни браслета.
ГЛАВА 25
Оказывается, она все-таки еще слишком крепко держалась за внушительные плиты стен, эта их проклятая решетка. Хорошо еще, что сами камни уже были со всех сторон обточены развеиванием и выдрались вместе с металлом. И вся эта куча рухнула на меня, потому что в момент переноса я оказался ниже.
Но сообразил я это позже, сначала просто лежал, оглушенный, на прибрежном песке и тихо радовался, что вовремя догадался выпустить драконью шкуру. Несмотря на тяжесть заваливших меня камней и металла, привычно запущенный в тело целительский поисковичок не находил ни одного перелома или серьезного ушиба. Ну а несерьезные я надеялся залечить за те несколько минут, что понадобятся мне для упаковки бумаг в надежный мешок или корзину.
Однако вскоре оказалось, что спокойно разобраться в происходящем и быстренько подлечиться мне было не суждено. Не прошло и минуты, как вокруг как-то разом засияло с десяток светильников и что-то встревоженно закричали голоса магов. Пришедшие набросились на меня всей толпой, принялись магией и просто руками растаскивать в стороны обломки камней и металл, кто-то сметал с меня песок, кто-то начал дергать мою сеть. Наивные, как-то отстраненно подумал я, не для того я ее усиливал и привязывал к руке, чтоб можно было отнять.
— Иридос! — прямо в мое ухо гаркнул голос учителя. — Ты меня слышишь?!
— Да, — немедленно ответил я, но вместо ожидаемого рычания раздался лишь невнятный хрип.
Кривая пентаграмма, слабо забеспокоился я, а это еще что такое? И почему меня не слушаются руки, вроде еще недавно все было в порядке?
— Тебе нужно поспать, — как-то слишком уж ласково сообщил учитель, вызвав этими словами во мне бурный внутренний протест, и знакомо замахал руками.
Моя шкура бдительно напряглась, когти сами впились в непонятно откуда взявшуюся подо мной постель, полосуя на ленточки полотно, а на груди начал греться артефакт.