Магнит для неприятностей
Шрифт:
Вечер подходил к своему логическому завершению, и было решено отправиться спать. Старшее поколение Основских уезжали завтра практически с рассветом из-за дел, ждавших их в городе, мы же планировали остаться хотя бы до обеда, поэтому на всякий случай заранее попрощались. Краем глаза я заметила, как тепло прощается Анна с Лизой, из чего сделала вывод, что девушка маме соседа понравилась.
Я вернулась в комнату около одиннадцати вечера. Виталик остался что-то обсудить с Анной, а я, воспользовавшись его отсутствием, пошла в душ. По моему возвращению, Ковалевский уже сидел на
Я не понимала, почему меня так тянет к человеку, которого я практически не знаю. Головой я осознавала, что всё это временно, как мне четко дали понять, но на деле ничего не могла с собой поделать. Я подошла к Виталику и села на кровать рядом с ним, обняв за плечи и практически повиснув на его шее.
Легкий свет ночника в комнате позволял видеть выражение его лица, однако глаз не слепил. Ковалевский отложил телефон и, улыбнувшись, посмотрел на меня:
– Я планировал провести сегодняшний день по-другому, но брат оказывается способен на сюрпризы.
Я улыбнулась, вспоминая события сегодняшнего дня. Пожалуй, Глебу это еще долго не забудут обе участвовавших стороны.
Рука Виталика опустилась на мое бедро, и он вопросительно посмотрел на меня. Не дожидаясь дальнейших действий, я повернулась и поцеловала его. Через считаные секунды, оказавшись поваленной на кровать.
У меня просто отключался мозг от его поцелуев и прикосновений. Это было каким-то наркотиком. Чем ближе был парень, тем большего мне от него хотелось.
В этот раз нам никто не помешал.
Уже ночью, лежа на груди Виталика я спросила:
– Ты ведь всё равно уедешь?
– в моем голосе было столько детской наивности и надежды, что стало просто смешно.
– Я всё равно уеду.
– повторил он мои слова уже с утвердительной интонацией.
– И ничего нельзя сделать?
– с нарастающей обидой спросила я.
В ответ Ковалевский только крепче обнял меня и поцеловал в макушку.
Еще какое-то время мы лежали молча, а потом Виталик неожиданно сказал:
– Мои родители развелись четыре года назад.
Я не сказала ни слова, понимая, что это только начало истории. Перебивать парня, внезапно решившего поделиться рассказом о своей семье, мне абсолютно не хотелось.
– Был громкий скандал. Мать внезапно стала жутко недовольна отцом, обвиняла в том, что абсолютно не уделяет ей времени.
– продолжил Виталик, чуть поежившись.
– Он долго не хотел соглашаться на развод, уверял, что они смогут все исправить, но мама была непреклонна, и, в итоге, он все-таки подписал документы. Мы переехали в Москву.
Виталик взял паузу, а я вспомнила слова Глеба о том, что к строительству или архитектуре Марина Степановна Виталика ни за что не подпустит. Теперь становилось понятно почему.
– Но практически никто не знает, что всё это было абсолютной ложью. Моя мать больна. Она просто не смогла сказать об этом отцу, поэтому придумала всю эту историю для того, чтобы оказаться от него подальше.
– он замолчал, а через несколько мгновений продолжил.
–
Я долго не могла уснуть, просто лежала, практически не шевелясь, в объятиях Виталика и смотрела в окно. К такому повороту событий я была не готова, и речь сейчас вовсе не об его скором отъезде.
Не зря говорят, что чужая семья - потемки, хотя, что говорить о других, если иногда даже в делах собственной разобраться весьма проблематично. За последние несколько недель я убедилась в правильности этой фразы уже, как минимум, дважды.
Сперва была история Беловой, которая, конечно, до сих пор мне окончательно не ясна, но сказать что у них дома обычные для простой семьи отношения, я уже не могла. А теперь еще Виталик. Я предполагала, что причина его отъезда может быть какой угодно - работа, учеба, да хоть жена с пятью детьми. Моя фантазия рисовала много вариантов развития сюжета, в котором мне места не находилось.
Рассказ о матери стал полной неожиданностью. В сумме с проблемами, которые навалились на Львовича, делам Виталика точно нельзя было позавидовать. С одной стороны больная мать, оставшаяся в другом городе, а с другой отец, который из-за своей принципиальности рискует навлечь на себя серьезные неприятности.
А главное для меня - я была абсолютно бессильна в этой ситуации. Как не посмотри, я ничего не могла сделать. Единственное, что было в моих силах - поддерживать Ковалевского и помогать ему в том, чем смогу. При этом стараясь не влюбиться в него. Главное просто постоянно напоминать себе, что он обязательно уедет. С этими мыслями я уснула.
Утро наступило практически мгновенно. Я открыла глаза и поняла, что в комнате одна. Потянувшись в кровати, я подумала о том, как стоит себя вести в виду свалившейся на меня вчера информации. Приняв решение не акцентировать на этом свое внимание, стараясь вести себя, как ни в чем не бывало, я отправилась в душ.
Виталика я обнаружила в гостиной, он разговаривал по телефону сидя на диване. Заметив меня, парень улыбнулся и поманил к себе, параллельно заканчивая разговор.
Я села рядом с ним, забираясь с ногами на диван. Ковалевский обнял меня и поцеловал:
– Выспалась?
Я кивнула, удобней устраиваясь рядом с парнем. Знать о моих ночных размышлениях ему было совсем не обязательно.
– Извини, если вчерашний разговор был тебе совсем не нужен.
– сказал Виталик, как будто прочитав мои мысли.
– Не знаю почему, но я решил не скрывать от тебя павду.
– Все в порядке, и тебе, действительно, не за что извиняться.
– немного подумав, я всё таки решила спросить, чтобы вдруг не взболтнуть лишнего.
– Глеб в курсе?
Ковалевский отрицательно покачал головой: