Магнит для неприятностей
Шрифт:
– Я скорей поверю, что мой папочка перестал пить, чем твой начал брать взятки.
– Спасибо.
– Виталик улыбнулся и добавил.
– У отца подписка о невыезде до окончания следствия. Ну и временное отстранение от должности как бонус.
Ситуация была просто отвратительной. Вдобавок ко всему, я не знала как себя вести. Будучи мастером попадания в дурацкое положение, я не имела не малейшего понятия, как поддержать человек, у которого действительно серьезные проблемы в жизни. Ну а на десерт - я была абсолютно бессильна.
Во
– Он сейчас с тобой?
– спросил Глеб.
– Ага.
– ответила я соседу, считая излишним уточнять про кого именно идет речь, это было ясно.
– Мать себе места не находит, пусть позвонит ей.
– сосед немного помолчал, а потом спросил - Как он там?
– Можешь передать, что он его отлично слышит и в петлю пока лезть не собирается.
Я не смогла удержаться и усмехнулась. Сосед не понял такой резкой перемены моего тона и с тревогой поинтересовался:
– Лесь, скажи сразу, если тебе там уже тоже помощь нужна.
– чем вызвал смех еще и у Виталика.
– Всё хорошо, он наберет Анну.
– и не дожидаясь дальнейших вопросов нажала отбой. Я обязательно позвоню ему позже.
Виталик вышел на улицу, чтобы позвонить тете, а я осталась за столиком одна. Передо мной лежала та самая злосчастная газета, и, от нечего делать, я по новой начала изучать статью про ректора.
Только на этот раз мое внимание привлек отнюдь не текст. Я внимательно рассмотрела фотографию. И как я не заметила этого с утра?!
Конечно, дальний край картинки абсолютно теряется на фоне внушительной стопки иностранной валюты, но для меня суть снимка сосредоточилась именно в правом верхнем углу.
Я отлично помнила, где видела эту папку и пакет. Могу сказать даже больше - я держала их в руках.
В этот момент за столик вернулся Виталик, а мне не оставалось ничего иного, чем сказать:
– Я знаю, кто передал деньги твоему отцу.
– В смысле?
– Виталик, судя по взгляду, по меньшей мере, думал, что я бредила.
– Это я передала деньги Львовичу.
В этот момент Ковалевский уже серьезно начинал злиться:
– Лесь, если ты решила пошутить, то сейчас, во-первых, не лучшее время, а во-вторых, ты выбрала самую тупую тему.
– Я не шучу.
Это заявление заставило парня, наконец, прийти в себя и начать меня слушать. А я в свою очередь рассказала все: про свой визит с зачетками к Лене, про Волкова и его нервозность, про чертов пакет, который нужно было передать Бондарю в руки.
– Вот, сука!
– не выдержав, после моего рассказа сказал Ковалевский.
– Надо было сильнее ему морду бить в клубе, сейчас бы хоть не так обидно было.
Я ничего не могла ответить. Он был прав до последнего слова. Но проблем это не уменьшало.
Я зарылась руками в волосы и склонила голову:
– Прости.
– Ты же сама сейчас понимаешь,
– достаточно резко спросил Виталик.
Мне снова захотелось извиниться, но я понимала, что этим только сильнее разозлю Ковалевского. Наверное, он практиковал телекинез, потому что сказал:
– Просто поезжай домой.
– а после уже более ласково добавил.
– Я сейчас попробую всё разрулить, а попозже приеду. Хорошо?
Он спросил меня это, тоном, каким ребенку в саду предлагают манную кашу, есть которую, он совсем не настроен. Я кивнула головой, потому что ответить было абсолютно нечего.
– Я вызову машину.
– сказал Виталик кивнув, а я просто сидела и смотрела в стену.
Дальше события развивались как в тумане: вот Ковалевский говорит, что машина подъехала, мы выходим на холод, я застегиваю куртку, поеживаясь от пронизывающего ветра. Дальше теплые руки, коснувшиеся моего лица, и уже до боли родной голос, утверждающий, что всё будет хорошо.
Очнулась я только дома, понимая, что срочно нужно выпить. Я на автопилоте дошла до кухни и взяла бутылку бэйлиса, которая теоретически предназначалась для кофе, но сейчас меня это волновало меньше всего. Даже тот факт, что я ненавижу сладкий ликер в чистом виде, меня особо не заботил. Я щедро налила тягучего напитка в винный стакан и упала на диван.
Еще один новоявленный экстрасенс появился буквально через мгновение. Ромчик выпрыгнул из ниоткуда, вальяжно потянувшись на спинке дивана, а потом, потершись мордочкой об мое лицо, спрыгнул на колени, мгновенно свернувшись калачиком в районе колен.
Это было последней каплей. Я не ожидала от невыносимого рыжего кота такой ласки. Видимо, мои нервы были уже на пределе, потому что, дотронувшись до мягкой шерстки Ромео, я просто разрыдалась.
– Как можно быть такой дурой!
– сказала я, не обращаясь ни к кому конкретно.
Мало того, что я ничем не могла помочь Виталику с его проблемами, так еще и умудрилась влезть в новые.
Стакан ликера подошел к своему логическому завершению, и передо мной открылся выбор: пойти за новым или попробовать прекратить истерику и взять себя в руки. Разум победил, и я, редко всхлипывая, отправилась в душ. О моей истерике Ковалевскому знать было необязательно. Сомневаюсь, что его обрадует такое мое поведение.
После душа я была подобна своему отцу, внезапно увидевшему мир четче. Сил даже хватило на маску для лица и большую кружку горячего чая. Через пятнадцать минут я была похожа на человека, в жизни которого сегодня не было места стакану бэйлиса, получасовой истерике, осознания предательства одного из лучших друзей и неприятностей, не суливших ничего хорошего близкому человеку.
Спасибо небу, что в момент, когда я в очередной раз начала себя накручивать, наконец, раздался звук вызова домофона.