Магнитогорск – Москва

Макар Анна

Мне нравится ход его мыслей. Я слушаю его, открыв рот, и улыбаюсь. Его речь заставила меня задуматься о своих принципах. Сколько раз они мешали мне делать то, что хочется? Да даже взять хотя бы эти джинсы. Почему они у меня только одни, тогда как строгих юбок не меньше десяти? Потому что я серьезная женщина из серьезной компании и должна носить костюмы… хм, смешно, что задуматься об этом меня заставил посторонний человек.

Мы молчим до следующей станции. Я наблюдаю за людьми, нетвердой походкой проходящими мимо, и размышляю, а он, кажется, доволен произведенным впечатлением. Все наши соседи уже давно спят, бабулька время от времени тихонько похрапывает. Поезд тормозит, резко

дергается и останавливается. Пустые стаканы на столике скатываются в одну сторону.

– И насколько у вас отпуск? А потом вернетесь на свою работу?

– Хоть навсегда. И на эту работу я больше не вернусь, – в его голосе слышна какая-то грусть. Мне даже кажется, он вздохнул. Но он смотрит в окно, и мне не видно лица. В отражении двойного стекла лишь размытая физиономия без эмоций.

– Почему?

– Давайте не будет об этом.

Интересно, что он не хочет рассказывать. Конфликт с шефом? Коллега – бывшая жена? Поезд тронулся, а я тормознула свою фантазию, которая могла ускакать в такие степи, что ни одним арканом не поймаешь. Непонятно, зачем мне вообще знать что-то о случайном встречном, но есть в этом что-то забавное – вот так просто общаться с человеком и не пытаться произвести на него впечатление. Завтра мы разойдемся каждый в свою сторону и больше никогда не увидимся. Да и пообщаться с противоположным полом перед встречей с Денисом тоже не помешает. Может, не буду так краснеть и заикаться.

– Так куда вы поедете потом? В США?

– А почему бы и нет? – Андрей отвернулся от окна и натянул легкомысленную улыбку. – Нью-Йорк, Калифорния… А Вы куда бы хотели попасть?

– Когда-нибудь я бы хотела побывать везде, сделать что-то такое… такое… Но для начала неплохо было бы доехать до подруги. Мы столько раз пытались встретиться, но то у меня работа, то у нее. И вот теперь у нее вместо работы жених и свадьба, а она даже платье без меня покупала. Что я за подруга? Когда-то ведь мы клялись, что будем друг у друга свидетельницами. Она мне о свадьбе сообщила за неделю! Я не обижаюсь, нет. Но как-то печально, что двадцатилетняя дружба трансформируется в нечто такое… – Я вздыхаю. – А у Вас много друзей?

– Так когда говорите свадьба? – то ли не услышал, то ли не хочет отвечать.

– В субботу.

Андрей как-то отсутствующе улыбнулся и снова отвернулся к окну. Мы молчим. Я решила больше не приставать с расспросами. Тем более что наш разговор, казалось, погрузил его в какие-то не очень хорошие воспоминания.

Меня заворожил вид из окна. Лесополоса закончилась, и только чернело поле, а далеко на темно-синем небе сияло яркое световое пятно, будто солнце провалилось за горизонт, но все еще освещало кусочек небо. Мы ехали и ехали, а пятно все не уходило. Это было так странно и красиво. Наверное, там прячется какой-то завод или даже город. Не знаю, сколько мы так просидели в молчании, уставившись вдаль. Наконец в окне снова появились деревья и поезд стал замедлять ход. Вместо «чу-чучух, чу-чучух» теперь звучало «чух-чух, чух-чух». Андрей прочистил горло, посмотрел на часы и сказал:

– Сейчас станция. Стоянка двадцать минут, – говорит Андрей. – Может еще кофе?

– Не помешало бы, – я улыбаюсь.

– Пошлите сходим вместе, – предлагает он и протягивает мне ладонь.

Я смотрю на его руку, как на диковинного зверя, с минуту думаю и кладу свою ладонь на его.

– А почему бы и нет?

Теперь он улыбается по-настоящему.

Он помогает мне подняться. Я накидываю кофту и беру рюкзак. Андрей достает из своей сумки кошелек и, не надев куртку, к моей радости, идет прямо в футболке. Я аккуратно забираю у Андрея свою ладонь, идти по раскачивающемуся вагону

удобнее, если держаться двумя руками. Тем более, что в любой момент поезд затормозит. В тамбуре уже стоит проводница и один мужчина с большой спортивной сумкой, видимо, его станция.

Поезд останавливается. Проводник открывает дверь.

Мы выходим из вагона вслед за ним. Андрей помогает мужчине с сумкой, потом подает руку мне. Перрон такой низкий, что с нижней ступеньки поезда приходится спрыгивать. Я вдыхаю, но тут же кашляю. Вместо свежего ночного воздуха набираю полную грудь табачного дыма.

– Не выносите табачный дым? – осведомляется Андрей.

– Нет! Кажется, у меня аллергия, я сразу задыхаюсь. А вы курите?

– Нет.

Я никак это не комментирую, но мысленно ставлю жирную галочку в колонке его плюсов. Там уже стоят «обаяние» и «ум» в противовес «наглости» и «навязчивости», да и, что греха таить, он симпатичный, особенно, когда улыбается. Идем к вокзалу прямо через железнодорожные пути. Перрон на всех платформах такой же низкий. До настила идти еще метров сто, а у нас мало времени.

– Там замечательная кофейня с кофе навынос.

– Откуда Вы знаете?

– Бывал здесь.

– По работе?

– Типа того.

Мы заходим в маленький одноэтажный вокзал. Здание старое и выглядит соответствующе, что снаружи, что изнутри. Обшарпанная штукатурка на фасаде видна даже в темноте, что не лишает вокзал странного очарования. Внутри – небольшой светлый зал ожидания, две кассы и кофейня с известным названием. Все такое старое, будто еще советское. Хотя откуда мне знать, я и девяностые-то толком не помню.

– Кофейня и правда хорошая. Возле работы я беру кофе в такой же. – Меня удивляет, что известная кафешка открыла тут филиал. Еще более странно, что у них получилось вписаться в этот ретростиль вокзала. Стойка осталась наверняка еще от древнего вокзального кафетерия. На ум приходит фильм «Вокзал для двоих».

– Вам какой? – Андрей слегка трогает меня за локоть, вырывая из раздумий.

– Я сама возьму.

– Я угощаю. Это же я вас позвал.

– Хорошо, тогда Капучино.

– Один Капучино, один Эспрессо, пожалуйста. С собой. И шоколадку с орехами, – он показывает на витрину.

Хамоватого вида продавщица недовольно откладывает книгу с кентавром и полуголой девицей на обложке, чешет живот. Мы переглядываемся и усмехаемся. Начальники сети кофеен, организуя здесь свое заведение, явно забыли сменить буфетчицу на бариста. Она подходит к стойке и нажимает кнопки на кофемашине. Аппарат чихает и громко жужжит, прежде чем приготовить напитки. С уличных громкоговорителей доносится голос диспетчера, сообщающий: «Поешпт понробушты двадшть мну». Всегда было интересно, они специально набирают людей с проблемами с дикцией или это какие-то кодовые слова. Продавщица отдает Андрею два стакана без крышки, достает шоколадку и с силой грохает ей о прилавок. Он кладет на стойку три сотни, мы отходим и, уже не сдерживаясь, смеемся в голос. Я делаю глоток.

– Вот у кого неудачный день, а Вы что-то про свой говорите, – усмехается Андрей.

Я даже толком не могу проглотить напиток. Еще немного и он польется из носа. Будет шикарное завершение дня.

– Может, ее тоже какой-нибудь мужик с ног сбил, – наконец я совладала с собой.

Мы продолжаем смеяться, когда выходим из вокзала.

Тут я вижу такое, что отбивает все желание смеяться, резко замолкаю и останавливаюсь. Андрей никак не может успокоиться, держась за живот. Я толкаю его здоровым локтем и киваю на железную дорогу. На первом пути, перегораживая нам проход, стоит товарный поезд, конца не видно ни с одной стороны, ни с другой.