Магомет. Его жизнь и религиозное учение
Шрифт:
Глава IX. Учение о будущей жизни
Мы видели, что, по Корану, Бог предложил человечеству – через своих пророков и посланных – истинную веру, и человечество приняло это предложение. Тем самым устанавливается между Богом и людьми завет или договор, по которому человек обещает сохранять веру в единого Бога и исполнять Его заповеди, а Бог обещает верному человеку вечное блаженство. Нарушение этого договора невозможно со стороны Бога истины и правды, нарушение же его со стороны человека вредит только ему самому.
“Если вы будете неверны, то Бог все-таки останется Владыкой неба и земли. Он богат и хвала Его в Нем Самом” (Сура IV, 130).
“Сектанты много спорили, но горе тому, кто не верит в собрание великого дня” (Сура XIX, 38).
Учение об откровении в смысле завета или договора между Богом и человеком необходимо восполняется учением о последнем суде, как реализации этого
“Проповедуй Коран боящимся. Возвещай им, что они будут собраны перед Вечным, что у них нет другого защитника и покровителя, дабы они ходили с опасением” (Сура VI, 51).
“Кто хочет, пусть верует, а кто не хочет, пусть остается неверующим. Для этих у нас (у Бога) готов огонь... А кто верует и творит добрые дела, их награда не погибнет. Для них – сады Эдема” (Сура XVIII, 28 – 30).
После “дня великого собрания” “преграда воздвигнется между избранными и осужденными” (Сура VII, 44).
Вместо “избранные” и “осужденные” в Коране можно встретить другие термины: “мусульмане” и “неверные”, но основанные на этом упреки в фанатизме и религиозной исключительности были бы несправедливы – по крайней мере относительно самого Мухаммеда и его откровения. Конечно, и по Мухаммеду, спасутся только последователи ислама, но мы знаем решительное заявление того же Корана, что ислам был прежде Мухаммеда, что Авраам и все держащиеся веры Авраамовой – истинные мусульмане. К таким принадлежат и иудеи, и христиане, исполняющие закон своих писаний; если они окажутся правыми по закону своему, то также получат вечную жизнь. С другой стороны, люди, только наружно принимающие Коран, но в душе враждебные или равнодушные к нему, так называемые лицемеры или “трусы” (элъмунафикун), не суть настоящие мусульмане и не получат части своей с избранными. Таким образом, согласно основной точке зрения Мухаммеда, окончательная судьба человека определяется не исключительно религиозным и религиозно-нравственным условием; эта судьба решится не произволом Высшей силы и не фактом исповедания той или другой религии, а внутренним отношением человека к добру и злу, действительным принятием закона Божия со стороны человека. Вот главные относящиеся сюда тексты Корана:
“Добродетельный человек и злой работают каждый за себя. Бог никому не сделает неправды” (Сура XLI, 46).
“До Него (Бога), конечно, не доходит ни мясо, ни кровь жертв, но благочестие ваше доходит до Него” (Сура XXII, 38).
“Те, кто веровал и делал добрые дела, будут введены в сады, где текут реки, обитель вечных наслаждений. Они найдут там чистых женщин и вечную тень. Бог велит вам отдавать всякому залог его и судить ближнего по правде” (Сура IV, 60, 61).
“Не все, получившие писание (иудеи и христиане), похожи друг на друга. Есть между ними такие, у которых сердце прямое. Они размышляют о заповедях Божиих ночью и повинуются Ему. Они веруют в Бога и в последний день. Они проповедуют добро и осуждают зло. Они ревностно преданы делам благочестия. Эти принадлежат к праведным. Добро, что они делают, не отнимется у них. Знает Бог боящихся Его” ( Сура III, 109 – 111).
“Скажи: возвестить ли мне вещи более приятные, приготовленные для благочестивых, сады, орошенные реками, вечную жизнь, чистых супруг (гурий) и благосклонность Господа, Его же око отверсто на служителей Его. Таков удел тех, которые говорят: “Господи, мы поверили, прости нам грехи наши и избавь нас от мучений огня”; – тех, которые были терпеливы, благотворительны и которые с утра умоляли милосердие Божие” (там же 13 – 15).
“Мудры те, которые послушны заповедям Господним, не нарушают союза с Ним и соединяют то, что Ему угодно было соединить. Тот, кого надежда увидеть Бога делает постоянным в бедствиях, кто совершает молитву, кто дает тайно или открыто часть имения, которым Мы наделили его, и заглаживает грехи свои добрыми делами, для того награда рая...”
“Кто нарушает завет Божий, разделяет то, что Он соединил, и распространяет разврат по земле, будет, обремененный проклятием, низвергнут в ад” (Сура XIII, 19 – 22, 25).
“Верующие, творившие добро, будут обитать в кущах райских садов” (Сура XLII, 21).
Учение Корана о будущей жизни подвергалось обыкновенно двоякому упреку: за утилитаризм, поскольку оно поощряет веру и праведность яркими картинами будущих наград, и за сенсуализм, поскольку оно представляет сами эти награды в виде чувственных наслаждений. Оба эти упрека несправедливы. Во всех религиях лучшие люди нравственны из любви к добру и из отвращения к злу, а люди низшего разряда держатся нравственных правил по внешним соображениям. Идеал мусульманина –
Что касается до вошедшего в поговорку сенсуализма Мухаммедова рая, то он заключается более в способе изображения будущей жизни, нежели в понятии о ней. Принцип этой жизни есть все-таки и для Мухаммеда непосредственное общение с Богом (см. подчеркнутые места в вышеприведенных текстах). Но, веруя вместе с ортодоксальным иудейством и христианством не в отвлеченное бессмертие души, а в воскресение целого человека, ислам, естественно, должен был и будущую по воскресении жизнь представлять как полноту бытия не только духовного, но и телесного. А то или другое представление конкретной обстановки этого бытия, конечно, не имеет принципиального и догматического значения. Если для верующего иудея или для христианина из иудеев, тоскующего по разрушенном Иерусалиме, царство Божие представляется как идеальный город, как Иерусалим, сходящий с небес, то для окруженного пустыней араба столь же естественно место вечного блаженства рисуется как сад, напоенный реками. Не следует, впрочем, забывать и библейское представление о земном рае как о саде, омываемом четырьмя реками. О грубо чувственных наслаждениях будущей жизни в Коране ничего определенного не говорится: ни из чего не видно, чтобы “чистые супруги” с большими глазами были предназначены для физиологических отношений.
Для Мухаммеда, так же как и для христианских мистиков, занимавшихся этим предметом, например, для Сведенборга, – вечная жизнь есть действительное общение с Богом, непрерывно осуществляемое во внутренних состояниях и в конкретных ощутительных образах. Прежде чем осуждать эту идею, подождем, чтобы нам дали по этому предмету другую, лучшую. Таково было в главных чертах учение Мухаммеда о Боге и Его свойствах, о Его откровениях, о заповедях Божиих, о судьбе злых и добрых, о воскресении и будущей жизни. Это учение было весьма неполно, но в нем не было ничего ложного, а сравнительно с национальной религией арабов оно представляло огромный успех религиозного сознания. Выступая с этой проповедью в своем родном городе, Мухаммед исполнял две обязанности: обязанность послушания относительно Бога, сказавшего ему: “проповедуй!” – и обязанность милосердия к ближним, стараясь словом откровения вывести их из тьмы заблуждений и злых дел.
Глава X. Первая проповедь, первые преследования и обращения
Семья Мухаммеда со включением усыновленных им Алия и Зейда, безусловно, поверила его призванию. По началам родового быта Аравии между отдельной семьей и целым племенем или родом (в широком смысле этого слова) корейшитов были промежуточные родовые звенья, из коих первым для Мухаммеда был дом Хашимов, то есть все потомки прадеда Мухаммедова Хашима. Итак, Мухаммеду, желавшему правильно действовать в народе своем, предстояло обратиться прежде всего к этим родным своим, ко всем сынам Хашимовым. Он пригласил их на собрание и объявил о своем посланничестве. Все пришли в удивление и негодование, ибо ожидали сообщения о каком-нибудь серьезном коммерческом или разбойничьем деле. Один из дядьев Мухаммеда, Абу-Лахаб, выразил общее мнение, закричавши: “Чтоб тебе удавиться! Так за этим-то ты созывал нас?” Все разошлись со смехом и ругательствами. Сын этого самого Абу-Лахаба был уже помолвлен с дочерью Мухаммеда, Рокайей, но теперь старик, серьезно сочтя своего племянника и предположенного свата сумасшедшим, взял назад свое согласие. Но Рокайя, отличавшаяся красотой, скоро нашла себе другого жениха – Османа Ибн-Аффана из знатного семейства Омайядов. Осман, породнившись с Мухаммедом, стал вместе с тем ревностным последователем ислама и был потом третьим преемником пророка. Еще прежде приобрел Мухаммед для себя и ислама своего будущего первого преемника Эль-Атика, по прозванию Абу-Бекр, который во все время его общественной деятельности был его главной опорой. Абу-Бекр, которого отношение к Мухаммеду можно сравнить соотношением Меланхонта к Лютеру, был человек кроткий, мягкий, невозмутимо спокойный, сговорчивый в вопросах чисто практических и непоколебимо твердый в главном деле.
Отвергнутый своей родней Мухаммед стал проповедовать публично. Его проповедь, в особенности его нападения на национальных идолов, служивших связью племен и санкцией торговых перемирий, была неприятной для корейшитской знати и могла казаться ей опасной. Но долгое время Мухаммеда не трогали, боясь междоусобий, ибо дом Хашимов, хотя отверг его проповедь, не отказался, однако, от обязанностей родства; особенно же ревностным защитником его был всеми уважаемый в Мекке дядя его, Абу-Талиб, который не верил в его посланничество, но был сильно привязан к нему лично.