Мах-недоучка
Шрифт:
— Да пошла ты, Квоха! — в едином порыве возразили сестре две другие девицы.
— Не слушай эту дуру, Мах, — продолжила возмущаться коварством сестры «розовая». — Ты вовсе не обязан выбирать именно ее! Мне, например, ты тоже сразу приглянулся. Кстати, меня зовут Своха. А это вот… — девушка показала на «коричневую», — Твоха. Впрочем, какая разница, как ее зовут, ведь не секрет, что я гораздо симпатичнее сестричек. Поэтому…
Что «поэтому» узнать Маху не удалось, потому что в следующую секунду Твоха накрыла ладонью чересчур разговорчивой рот Свохи и выпалила:
— Мах, ты и эту придурочную не слушай. Лучше полюби
Последняя фраза «коричневой», разумеется, к рыцарю никакого отношения не имела, а была адресована Квохе, которая незаметно подкралась к сестре и вцепилась той в волосы.
— Вот это, я понимаю, веселуха! — ликовал над ухом Маха дед Пузырь. — Только мой рыцарь может довести с виду вполне пристойных девиц до такого остервенения! Ты только посмотри как они друг дружку мутузят! Махуня, я начинаю чувствовать себя здесь, как дома!
— Пузырь, прекрати молоть чушь! — шепотом одернул призрака Мах и в полный голос обратился к девушкам: — Эй, мавки, так дело не пойдет. Вы конечно… гм… особы вполне симпатичные, и мне льстит ваше внимание, но, извините, подруги, у меня уже есть невеста.
— И что с того? — пожала плечами Квоха. — Подумаешь невеста, мало ли кому тебя обещали. Нам с сестрами папаша вон тоже вроде бы женишков подыскал. Но кто знает, какие там у отца на примете водёнки. Ему ведь в первую очередь важна родовитость. А, в итоге, муженек либо уродом кособоким окажется, либо, того хлеще, немощным старцем!
— Квоха дело говорит, — поддержала сестру Своха. — Скажешь своему родителю, что нашел другую, посимпатичнее. Всего и делов-то.
— Раз уж родители не уследили, и мы встретились, нужно извлечь из этого для себя выгоду, — вставила свое слово Твоха. — Закон на нашей стороне! Выбирай, Мах, из нас троих — какая больше приглянулась?
— Нет, мавки, я так не могу, — уперся рыцарь. — Я водёнок честный и не могу менять невест, как нательные сорочки.
— Ну ты кретин! — выразила общее возмущение сестер Своха.
— А вы бесстыжие, самовлюбленные мавки, — обиделся Мах. — И вообще, плохие вы, пойду я от вас. У меня дел невпроворот, а времени в обрез.
— Ах так, — перебила рыцаря Квоха, — значит пришел, соблазнил, наобещал золотые горы, обесчестил, а теперь, видите ли, времени у него в обрез! Я этого так не оставлю!
— Чего ты несешь, кого это я соблазнил и обесчестил? Как тебе не ай-яй-яй! — попытался усовестить наглую девицу Мах.
Но куда там! Она заголосила еще громче:
— Требую суровой справедливости!
— Сестренка, может не стоит? — робко попросила Своха. — Не хочет и не надо, другого водёнка сыщем.
— Да, Квох, отступись. Ну позабавились и будет, — поддержала третья сестра.
— Нет стоит! Я хочу этого красавчика! — возразила упрямая мавка и, вскинув руки над головой, проорала: — Водяной приди, твоя дочь взывает к твоей милости!
И в ту же секунду в дюжине шагов от рыцаря с мавками появилась закутанная в темно-серый плащ человеческая фигура.
Сказать, что Мах представлял себе грозного водяного несколько иначе, все равно что вообще ничего не сказать. Вместо убеленного сединами, внушающего благоговейный трепет старца, взору Маха предстало какое-то несуразное существо — гремучая смесь человека и рыбы. Сверху до пояса существо походило на мужчину лет пятидесяти — все, как положено, слегка выдающийся вперед живот, мощная грудь,
Как и у мавок, на руках у водяного между пальцами были полупрозрачные перепонки. В левой он перебирал четки, составленные из крупных черных жемчужин. Правая была свободна.
— Ну вот, добалагурились, — проворчал дед Пузырь. — Еще один подводный колдун по нашу душу пожаловал. М-да, много чего я в жизни перевидал, но таких уродов лицезреть еще ни разу не доводилось. Смотри как скалится! Ой не нравится мне все это, Махуня.
Оттолкнувшись хвостом от невидимой воды, водяной подлетел к рыцарю, протянул ему свободную руку и отрекомендовался:
— Симбуль Пятнадцатый, к вашим услугам.
— Мах Первый, — выпендрился в ответ рыцарь, отвечая на крепкое рукопожатие. Прикосновение к ледяной ладони подтвердило, что глаза его не обманывают.
Познакомившись, водяной повернулся к своим дочкам и грозно спросил:
— Итак. Кто из вас, мавки, дерзнул потревожить мой покой?
— Отец, я требую благословения! Вот мой жених, — Квоха нагло ткнула пальцем в сторону Маха.
— Что?! — моментально взъерепенился водяной. Его лицо, и без того уродливое, исказилось яростью и пошло темно-зелеными пятнами. В его правой руке вдруг появилась длинная ярко-голубая плеть. Он с места взмыл на добрую сажень и, нависая над дочками, замахнулся на них плеткой.
Своха и Твоха испуганно пискнули, пригнулись и попятились за спину сестры. Квоха же, напротив, смело шагнула вперед.
Водяной ударил. Но у самой спины своевольной мавки плеть ярко вспыхнула и исчезла.
— Как видишь, Закон на нашей стороне, — твердо заявила непокорная дочь.
— Эх, Квоха, Квоха, — укоризненно покачал головой водяной. Яростный блеск в его глазах померк так же быстро, как и вспыхнул. Он медленно опустился обратно на дно.
— Надо же, как быстро растут наши дети, — сказал Симбуль, обращаясь к Маху.
— Отец, я требую благословения, — напомнила о себе Квоха.
Водяной повернулся обратно к решительной дочке и ответил:
— Запретить я конечно не могу, раз уж вы вот так нечаянно встретились. Закон на вашей стороне, но… Заклинаю, дочка, одумайся! Зачем тебе связывать свою судьбу с этим голодранцем? Он же Первый, и имя у него какое-то несерьезное — Мах. Не иначе изгой, без роду, без племени. С таким водяным бултыхнет тебя в какое-нибудь забытое Создателем болото и сгниете там заживо, в нищете и безвестности. А перед твоим потомством закроются все двери наших знакомых. Да что знакомых, даже родные сестры от них нос воротить начнут.