Махабхарата
Шрифт:
Три ученика мудрого старца
Затем совершили обряд погребальный.
Жрецы и вельможи, весь город печальный,
Простились навеки с царем знаменитым,
Коварной, змеиного силой убитым.
Замолкли унылые звуки рыданий,-
Другого избрали царя горожане.
То был Джанамеджая, отрок незрелый,
Парикшита сын благородный и смелый.
Вы помните матери змей предсказанье?
Сказала
"Придет властелин в заповедное время,
Предаст он огню ядовитое племя.
Придет Джанамеджая, змей уничтожит,
Змеиному роду конец он положит".
Не знал о заклятии отрок-властитель,
И царствовал мудро державы блюститель.
Однажды, питая к богам уваженье,
Оп жертвенное совершал приношенье.
Молитвы не молкли, и пламя не гасло,
Горело, шипело топленое масло.
Рожден от Сарамы, божественной суки,
Щенок прибежал на веселые звуки.
Смотрел он, как масло лилось в изобилье.
Тут братья царя его крепко избили.
Он ринулся к матери с визгом и лаем.
Сарама, — из сказа правдивого знаем,-
Считалась одним из творений почетных,
Являлась праматерью диких животных.
Спросила: "Сынок, кто побил тебя, милый?
Кто горя причина, обидчик постылый?"
"Царя Джанамеджаи старшие братья
Побили меня. Заслужил он проклятья!"
"Но ты пред царем виноват, очевидно?"
"Вины за мной нет, потому и обидно.
Спокойно стоял я, не пел, не плясал я,
И масла топленого там не лизал я".
Сарама, разгневана горестью сына,
Помчалась, предстала глазам властелина,
Предстала с обидой, с такими словами:
"Ни в чем не виновен мой сын перед вами,
А так как, ни в чем не повинный, избит он,
То будешь ты роком всевластным испытан,
Узнаешь ты мощь рокового удара,
Настигнет владыку нежданная кара".
Впервые в печали, впервые в тревоге,
Сидел Джанамеджая в царском чертоге.
Он думал: "Жреца мне домашнего надо,
От слов его чистых мне будет отрада,
Грехов моих действие он уничтожит,
Советом утешит, молитвой поможет".
В то время жил некий подвижник в покое.
Учились у мудрого юношей трое,
Учились его совершенному знанью
И Веда, и Аруни, и Упаманыо.
Вот
"Ступай и отверстье в запруде заделай".
Отправился Аруни, начал трудиться,
Но это не ладится, то не годится,
И что ни предпримет и что пи построит,
Отверстье в запруде никак не закроет.
Хорошее средство искал он, горюя,
Нашел — и подумал: "Вот так поступлю я".
К воде наклонился он, широкогрудый,
Закрыл своим телом отверстье запруды.
Так несколько суток в воде пролежал он,
И собственным телом поток задержал он.
Наставник давно его ждал, волновался:
"Куда это Аруни верный девался?"
Он юношам молвил: "Что делать нам ныне?
Давайте все трое пойдемте к плотине".
Пришли — и воскликнул дающий обеты:
"Эй, Аруни, сын мой, мы ждем тебя, где ты?"
Поняв, что друзья у реки появились,
Тотчас из отверстия Аруни вылез.
Сказал он, представ пред учителем: "Вот я!
Работал весь день и всю ночь напролет я,
Не смог я заделать отверстье в плотине,
И в реку вошел я по этой причине.
Хотел я с порученным справиться делом,
Поток задержал своим собственным телом.
Услышав твой голос, я выпустил воду
И встал, твоему благодарный приходу.
Приказывай: видишь, стою пред тобою,
Доволен я буду работой любою".
Ответил учитель: "За это смиренье,
За то, что исполнил мое повеленье,
Ты вечное счастье получишь в награду,
От гимнов священных познаешь усладу,
Сердца озаришь просвещенной беседой,-
Ступай же и людям закон проповедуй".
...Другой ученик, молодой Упаманью,
Однажды учителя внял приказанью:
"Иди, Упаманью, мой сын, по долине,
Смотреть за коровами будешь отныне".
Весь день проведя за работою мирной,
Пастух возвратился — румяный и жирный.
Увидев, что, полный, веселый, стоит он,
Воскликнул учитель: "Ты слишком упитан!
Но где ты источник нашел пропитанья?"
А тот: "Я прошу у людей подаянья".
Наставник ответил: "Со мною ты связан,
Ты жертвовать мне пропитанье обязан".
Сказал мудрецу Упаманью: "Понятно".