Махно и его крах

Волковинский В. Н.

По пути движения и на правом берегу Днепра мы встречали многие наши отряды, которым освещали цель нашего выезда за границу, и от всех слыхали одно: «уезжайте, вылечите Батько и возвращайтесь снова к нам на помощь.

Махно неудержимо рвался к западной границе, чтобы как можно скорее уйти от окончательного разгрома. Он уже думал не столько о том, как спасти ядро некогда грозного крестьянского войска, сколько о своей личной безопасности. Каждое столкновение с красными отрядами было для него по сути борьбой за свою жизнь.

19 августа 1921 г. Постоянное совещание по борьбе с бандитизмом при УССР в последний раз заслушало доклад «О борьбе с батькой Махно». Участники совещания были единодушны в том,

что махновщина идет на убыль и скоро окончательно прекратит свое существование.

Далеко не столь оптимистично был' настроен X. Г. Раковский. Выступая с докладом, он сделал следующий вывод: «Несмотря на то что у Махно осталось всего 70 всадников с одним ручным пулеметом, он продолжает бродить по губерниям, разрушая советский аппарат. Губсовещания должны сделать последние усилия для его окончательного уничтожения, помня, что без уничтожения основного ядра и самого Махно всегда имеется возможность восстановления банды»*⁹.

22 августа произошел очередной бой банды с красными частями, в котором красноармейская пуля еще раз настигла Махно. «Пуля, — рассказывал он, — попала мне ниже затылка с правой стороны и навылет в правую щеку»⁴⁰³⁴⁰⁴. Это было одиннадцатое ранение батьки за годы гражданской войны. Он остался на всю дальнейшую жизнь хромым, со многими шрамами, и в том числе самым большим на правой щеке. В пятый раз за эти годы в прессе появилось сообщение о гибели батьки. На этот раз писала об этом газета «Коммунист»⁴⁰⁵. У многих это сообщение вызвало большую радость — справедливость в конце концов восторжествовала: непримиримый враг рабоче-крестьянской власти получил по заслугам. М. В. Фрунзе дал распоряжение тщательно проверить достоверность этого факта, и сообщение не подтвердилось⁴⁰⁶. Махно оказался жив. Пока днем и ночью непрерывно стучали десятки телеграфных аппаратов, уточняя, жив или убит батька, тот медленно продвигался проселочными дорогами к Днестру.

На рассвете 28 августа отряд махновцев из 78 человек приготовился к последнему бою. Прямо на запад была Румыния, верст пять южнее Камянка — последний советский населенный пункт. Чтобы прорваться в Румынию, необходимо было опрокинуть пограничную заставу. Махно верил, что преимущество в силе и внезапность удара обеспечат ему успех. Боялся он одного — чтобы вновь не попасть под пулеметную очередь или не стать жертвой шальной пули. Над Днестром стоял густой туман. Из леса вылетело несколько десятков тачанок. Стараясь обогнать их, неслись всадники, потрясая над головой шашками. Застава ответила одиночными выстрелами. Вслед за другими двинулась тачанка Махно. Внезапно пулеметная очередь смешала ряды несшихся вперемежку с тачанками всадников. Они закружились на месте, но не стали разворачивать лошадей и уходить назад, как это делали раньше, а наоборот, еще стремительнее поскакали в атаку. Ни раненых и убитых никто не обращал внимания, так же как и на опрокинутые тачанки. В махновской армии в бою всегда ис пользовался такой прием: потеряв лошадь или слетев с тачанки, бойцы должны были как можно быстрее запрыгнуть на коня своего товарища и уйти вместе с ним из опасного места. Эго и помогло многим из бандитов спастись от смерти в их последнем бою и вместе с батькой уйти за кордон.

Через день на заставу прибыл командующий Вооруженными Силами Украины и Крыма М. В. Фрунзе. Как и год тому назад, после бегства в Турцию Врангеля, Михаил Васильевич стоял на берегу, теперь уже не Черного моря, а медленно несущего прозрачные воды Днестра, и смотрел вдаль, где навсегда скрылся разбитый наголову некогда грозный батька.

«Факт перехода в Бессарабию махновской банды, — заявит потом М. В. Фрунзе представителям прессы, — установлен мною лично при посещении пограничной полосы»*³.

⁵³ См.: Коммунист. 1921 21 септ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Румынские власти разрешили Махио, его жене и нескольким махновским командирам жить в Бухаресте, а остальные махновцы были распределены по лагерям для военнопленных.

Батька, нагонявший ранее

страх и ужас на всю Украину, не хотел сходить с политической арены. Его интересы были обращены к Польше, давшей пристанище остаткам разбитой контрреволюции, которая продолжала антисоветскую борьбу. Во время Генуэзской конференции правительство Румынии разрешило Махно перебраться в Польшу. 11 апреля 1922 г. он, Г. Кузьменко и еще 17 бывших повстанцев перешли польскую границу. Махно надеялся, как он заметил в своем письме министру иностранных дел Польши, «найти убежище и дружескую помощь»¹. И он не ошибся. Польский генштаб, разрабатывая планы антисоветского восстания на территории Советской Украины, после поражения Петлюры сделал ставку на Махно.

Буквально на следующий день после прибытия группы махновцев в Польшу ВУЦИК 12 апреля 1922 г. объявил амнистию всем, кто воевал в годы гражданской войны против Советской Украины. Она не распространялась лишь на 7 «закоренелых преступников против свободы украинского трудового народа, непримиримых врагов рабочих и крестьян Украины» — Скоропадского, Петлюру, Тютюнника, Врангеля, Кутепова, Савинкова и Махно⁴⁰⁷⁴⁰⁸. Советская власть не простила Махно его кровавых злодеяний. 19 мая 1922 г. Верховный трибунал при Всеукраинском Центральном Исполнительном Комитете признал Махно виновным «в совершении на территории УССР целого ряда грабежей и разбойных нападений». 24 мая правительство Советской Украины направило польским властям ноту о выдаче Махно как уголовного :преступника⁴⁰⁹. 4 ноября это требование было продублировано. Од-fi а Ко правительство буржуазно-помещичьей Польши, хотя и содержало махновцев в концлагере, решило не выдавать их Советской власти.

В лагере за Махно был установлен довольно строгий надзор. Он находился под постоянным наблюдением жандарма и двух часовых. Барак закрывался в семь часов вечера, и через каждые два часа при смене часовых производилась проверка.

Махно, как отмечали его друзья по несчастью, боялся, что польские власти вернут его на родину, где большевики непременно расстреляют батьку. Поэтому он предложил свои услуги польскому правительству. Не получив ответа, 28 июля 1922 г. Махно обратился в Министерство иностранных дел Польши с просьбой разрешить ему эмигрировать в Чехословакию. И в этом ему было отказано. По-прежнему он содержался в лагере и не мог предпринять никаких активных действий. Он обдумывал план поднятия восстания в Восточной Галиции и построения там безвластного советского государства. Махно предполагал, что пример галицийского восстания приведет к новой революционной волне на Украине и в России, в результате чего будут свергнуты существующие там правительства. Все эти разговоры, попытки установить связь с анархистскими организациями в Варшаве, а также за рубежом (в Париже, Берлине) вынудили польские власти серьезно заняться'Махно.

23 мая 1923 г. прокурор окружного суда Варшавы начал дело против Махно и его приближенных, обвинив их в связях с представительством УССР в Варшаве, подготовке мятежа в Восточной Галиции. В то же время определенные круги в Польше хотели спасти батьку от приговора Верховного трибунала Украинской ССР, который объявил Махно бандитом. Те, кто затевал этот суд, откровенно заявляли: «Поверьте, что те 8 лет тюрьмы, которые ему угрожают, — пустяки по сравнению с гем, что ему угрожало бы на территории Москвы»⁴¹⁰. В противовес советскому суду польское правосудие надеялось доказать, что Махно не бандит, а «настоящий народный революционер».

25 сентября батька, Галина Кузьменко, а также махновцы И. Хмара и Я. Дорошенко были арестованы и преданы суду.

Суд начал свою работу 27 ноября 1923 г. Махно был обвинен в том, что поддерживал через Г. Кузьменко связь с миссией Украинской ССР в Варшаве и вел переговоры о подготовке восста-ня в Восточной Галиции и присоединении ее к Советской Украине. В процессе судебного разбирательства сразу же стала очевидной несостоятельность обвинения махновцев с сговоре с представителями УССР, поэтому речь в основном шла о личности Махно. Прокурор Ваосербергер требовал наказания для Махно как предводителя разбойничьих банд. Защитники, а их было у подсудимого трое, утверждали, что Украина всегда была колыбелью для различных атаманов и гайдамаков, к тому же он никаких преступлений против Польши не совершал.