МАИ. Пена юности
Шрифт:
“Повинуясь высокому долгу отдать свою кровь, я это сделал! Но тут же ощутил острый дефицит красных кровяных телец. Я знал, что их можно восполнить только крепким красным вином типа “Кагор”. Красные кровяные тельца восстанавливались плохо, и приходилось их постоянно компенсировать. Для их закрепления в организме я использовал чистый напиток типа водки. Организм не справился с потерей.”
Прочитав в милиции этот шедевр, я искренне удивился.
– Это что, я написал?!
– А кто же?
– Но ведь почерк не мой.
– У вас у всех почерк чужой, когда
Прежде чем направиться в милицию я “вымыл шею”, то есть оделся как можно приличнее, чтобы произвести благоприятное впечатление. Темное пальто, костюм, белая рубашка с аккуратно повязанным галстуком. Посмотрев очень внимательно, девушка выписала мне минимальный штраф три рубля и подсказала, где находится ближайшая сберкасса.
– Идите прямо сейчас, – порекомендовала она, – до обеда успеете. И не забудьте квитанцию!
В одно мгновение я сбегал в сберкассу, заплатил штраф и принес квитанцию. Голосом, полным смирения и раскаянья в содеянном, я стал просить не посылать извещение в институт. Девушка – как мне показалось, от возмущения, – даже встала и со всем административным пафосом объявила мне, что обязана это сделать. Я понял, что просить дальше бессмысленно, и вышел из отделения.
Закурив, я стал думать о своей будущей свободной жизни. У меня не было сомнений, что когда в институт придет извещение из милиции, меня тут же отчислят. А Герман Николаевич будет этому только рад. Его предсказание сбудется – он же меня предупреждал.
В это время в отделении начался обед, сотрудники стали выходить на улицу. Вышла и строгая девушка, увидела меня, курящего у входа.
– Ну что же ты меня просишь?! Разве не видишь, что напротив майор сидит? Как еще я могла тебе ответить! Не пошлю я ничего в институт, не переживай.
Окрыленный, я полетел домой.
Да, есть на свете хорошие люди!
Получив в вытрезвителе свои вещи, металлический рубль на дорогу, а также вместо двух рублей, которые у меня были, два билетика, где было написано: “За медицинское обслуживание. 1 рубль”, я всерьез призадумался о своем будущем. У меня были крайне не простые отношения с заместителем декана, о чем я позже расскажу, поэтому я не без оснований полагал, что как только к нему придет бумага из вытрезвителя, он тут же поставит вопрос о моем исключении из института.
В вытрезвителе на «ресепшене», как сказали бы сейчас, сидели двое офицеров милиции, которые и давали мне подписать протокол. Упавшим голосом я поинтересовался:
– Вы теперь пошлете протокол в институт?
– Если вовремя не оплатишь, пошлем.
– А когда надо заплатить?
– В течение двух недель.
– Значит, если я заплачу, то не пошлете?
– Да мы вообще не посылаем. Это милиция… Мы отсылаем протокол им, они тебе выпишут штраф.
– А большой?
– Разный. От 3 до 25 рублей, в зависимости от того, что ты натворил. И они же посылают извещение на работу. Так что ТАМ проси, чтобы не послали. Лови свой протокол – он будет у них через неделю.
Несколько ободренный я поехал домой.
Меру своего свинства перед родными я понял, когда приехал домой.
Оказывается, на следующий после моего загула день отец уезжал в командировку,
Я позвонил домой только утром, от метро.
Когда я пришел, ужин с шампанским и тортом стоял на столе нетронутый, и спать никто не ложился…
Пришлось сказать, что после сдачи крови почувствовал себя плохо и заночевал в общежитии.
Маме об этом эпизоде я рассказал правду только через сорок лет, а папа о нем так и не узнал.
От автора
В раннем детстве ребенок познает мир вокруг себя и самого себя в окружающем мире. Для него все удивительно, потому что ново. Память фиксирует результаты его познания, но ошибки этого процесса не сохраняются. И потому детство для всех остается в памяти ярким и волшебным, каким бы оно ни было на самом деле. Таким я и описал свои детство и отрочество в первой книге “Отрок”.
Юность же молодого человека – это уже не «школьные годы чудесные, с дружбою, с книгою, с песнею»… В юности открыты все дороги, его манят все соблазны – ума, души и тела, хотя, скорее, в обратной последовательности. И в это время память сохраняет наиболее яркие отклонения от гладкого и позитивного пути развития. Естественно, у тех, у кого такие отклонения были. У меня они были, и в немалом количестве.
Я и сейчас не понимаю, почему в юности мне интереснее было исследовать боковые ответвления позитивного развития, чем манящие своими перспективами проторенные многими пути. Буду стремиться описывать сами события, без рассуждений о причинах такого их развития, то есть так, как я их запомнил. Или в том виде, в каком я их вообразил и потом запомнил.
По прошествии многих лет трудно отделить реальные события от эвентуальных, то есть возможных и воображаемых, но сохранившихся в памяти так, как будто они происходили на самом деле. Мне дороги и те и другие, ведь это мои воспоминания, а значит, частица меня.
«Вниз по лестнице, ведущей вверх»
Школа. Окончание
Шел 10-й класс, школа подходила к концу. Перед каждым вставал вопрос, куда поступать. Дело в том, что наш класс был не совсем обычным: учеников в него отбирали по конкурсу, и считался он «классом программистов», поэтому всех нас готовили к поступлению в институты.
Наш любимый математик Борис Иванович Гуськов настраивал нас поступать в серьезные институты: МГУ, МФТИ (Физтех), МИФИ. Для этого, по его личной программе, весь курс школьной математики мы должны были пройти в 9-м классе и даже заглянуть в первый семестр институтской математики. И все это для того, чтобы 10-й класс уже полностью посвятить решению задач из экзаменационных сборников для вступительных экзаменов в эти самые институты. Попутно, на фоне решаемых задач, нам предстояло также осваивать наиболее сложные понятия математики.