Македонский Лев
Шрифт:
Вместе они зашагали назад к монументу Павсанию и Леониду. Это был огромный куб из мрамора, на котором стояла статуя спартанского гоплита, а на основании была высечена история сражения при Платеях, в котором захватническая персидская армия была разбита силами спартанских фаланг. Ксенофонт снял свою белую накидку и сел в тени. Пожилая вдова подошла к ним, предлагая свежих гранатов. Ксенофонт бросил ей в ладонь монету и купил три фрукта. Он протянул один Пармениону.
— В чем был урок, полученный при Платеях? — спросил Ксенофонт, достав из-за пояса кинжал и разрезая плод.
— Урок? — хмыкнул
— Почему персы бежали?
Парменион сел рядом с полководцем. Снимая кожуру с плода, он жадно ел, выплевывая зернышки на землю. — Не знаю. Они испугались?
— Конечно они испугались, — буркнул Ксенофонт. — Думай!
Парменион смутился, покраснел лицом. — Я мало знаю о сражении, — признался он. — Я не могу ответить тебе.
Ксенофонт, похоже, успокоился. Он закончил с гранатом и облокотился спиной на холодный мрамор. — Изучи свидетельства, Парменион.
— Я не знаю, чего ты хочешь!
— Если ты ответишь мне на этот вопрос, я сделаю то, о чем ты просил, — буду обучать тебя. Если же нет… все равно без толку. Подумай об этом, и приходи сегодня вечером. — Ксенофонт встал и ушел.
Парменион долго сидел, ломая голову над вопросом, но ответ ускользал от него. Он сошел вниз на торговую площадь, прокрался между лошадьми и стащил два пирога. Он был замечен торговцем лошадьми, но смылся через аллею и припустил по Выходной Улице прежде, чем тот мог схватить его. Спартанские юноши были вынуждены добывать себе дополнительную пищу воровством. Если их ловили, то жестоко наказывали — не за кражу, а за то, что попадались.
На Выходной он увидел двух пожилых мужчин, сидевших возле дворца Агесилая. Он подошел к ним, сдвинув брови. Один из мужчин изучающе посмотрел на него.
— Ну? — спросил он.
— Господин, — проговорил Парменион. — Каков был урок, полученный при Платеях?
— Урок? — переспросил мужчина. — Какой еще урок? Единственный урок, извлеченный из сражения, предназначен для персов и всего остального мира: нападая на спартанское войско, не надейся победить. Что за глупые вопросы!
— Спасибо, господин, — поблагодарил Парменион, снова сдвинул брови и удалился.
Что за испытание подкинул ему Ксенофонт? Был ли ответ столь очевиден? Коли так, почему Афинянин ставил его во главу угла? Парменион побежал к акрополю, где съел пироги и стал смотреть на горы Тайгетуса.
«Изучи свидетельства» — говорил Ксенофонт. Какие свидетельства? Пять тысяч спартанских воинов встретили великую армию Ксеркса на полях Платеев. Персы были разбиты, война выиграна. Павсаний командовал спартанцами.
Какой урок?
Парменион встал и спустился с холма вниз к монументу. Там он прочел высеченное на мраморе описание битвы, но это ему не дало ничего нового, чего бы он не знал. Где же были свидетельства?
Он начинал злиться. Ксенофонт не желал обучать его и нашел для себя такое хитрое оправдание. Поставить перед ним задачу без ответа, а потом дать от ворот поворот. Но даже через свой гнев Парменион отбросил эту мысль. Ксенофонт не нуждался в оправданиях. Простого «нет» было бы достаточно.
Монумент Павсанию и Леониду…
Он возвышался
Был это Леонид или Павсаний, задумался Парменион, или же простой солдат?
Леонид? Почему Царь, сраженный при Фермопилах, запечатлен на монументе, посвященном Платеям? Он был убит за несколько месяцев до этой битвы. Греки просили спартанцев возглавить их армию против персидского нашествия, но спартанцы проводили в те дни религиозные празднества, и их жрецы отказали в поддержке военных действий. И все же Царю Спарты, Леониду, было позволено взять с собой личную гвардию из трех сотен воинов и занять с ними Фермопильское ущелье. Там они бились, стоя против персидской орды плечом к плечу, и даже когда их предали и окружили, спартанский строй по-прежнему держался. Персы, устав атаковать, покончили с оборонявшимися при помощи дротиков и стрел.
Как солнце просвечивает сквозь тучи, так и ответ на вопрос Ксенофонта засиял в сознании Пармениона. Какой урок был получен при Платеях? Даже в поражении есть победа! Персы, слишком уставшие сражаться даже с остатками трехсот гоплитов, под конец столкнулись лицом к лицу с пятью тысячами воинов Спарты. Они увидели продвижение строя с копьями наизготовку — и побежали. Вот почему монумент был общим. Платеи были также победой Царя Леонида, победой, которая была одержана отвагой, стойкостью и героической смертью.
Он снова посмотрел на мраморного гоплита.
— Я приветствую тебя, Леонид, — сказал он.
Слуги Ксенофонта расступились, едва старая женщина вошла в ворота его дома. Никто не осмеливался приблизиться к ней. Она видела их страх и улыбалась, опираясь на свой посох, пока ожидала хозяина дома.
Она чувствовала на себе много взглядов. Когда-то давно эти глаза наполнились бы желанием — когда-то малейший взгляд Тамис был способен разжечь в мужчинах страсть и толкнуть их на братоубийство за одно только право держать ее за руку. Старая женщина закашлялась и сплюнула. Когда-то… Кого теперь заботит это когда-то? Ее первый муж погиб в войне с Афинами, второй — в сражении во Фракии. Третий подхватил лихорадку жарким летом, когда вода была заражена, и умер в агонии, пока Тамис посещала Дельфы. Последнего она могла бы спасти — если б только знала о его недуге. Могла бы? Или не могла? Какая теперь разница? Прошлое мертво.
Она услышала открывающуюся дверь и бравую поступь афинского полководца, встречающего ее. Она смотрела на него одновременно глазами своего тела и глазами Дара, видя как облик красивого полководца, так и отсвет огня его души.
— Добро пожаловать в мой дом, госпожа, — молвил он.
— Проводи меня в тень и дай попить, — сказала она. Его ладонь коснулась ее руки, и она почувствовала его силу. Это смутило ее, напоминая Тамис дни юности. Сила солнечного света осталась за дверью, когда он ввел ее в альков справа. Здесь она почувствовала благовония с ароматами разных цветов и холодный камень стен. Она села и стала ждать в молчании, пока слуга не принес ей кубок прохладной воды из погреба.