Маки Перчатки Черничный пирог
Шрифт:
– Дам вам час, не приедете, отправлю ее, я напарнику твоего бошку снесу!
Он встал и направился к выходу. Я по взгляду поняла, что он не вернется и сделал это, чтобы сбежать.
Спустя час, напарник того, кто меня собирался увезти, сообщил, что Давид сбежал, а сведений обо мне никаких нет. Он вытолкал меня в коридор, я шла по этому мраку и больше ничего, темнота и тишина. Скорее всего я вырубилась.
Проснулась, не знаю где и сколько дней спустя. Лежала на вонючем диване, в желтоватой комнате. Она была такой крошечной, что лежа с дивана, можно было коснуться рукой двери. Рана
Дед сел на стул и начал смотреть на экран, где было видно все коридоры и комнаты. Видимо, тоже сторож. На меня не смотрел.. Да и я тоже.
– Вот и попался, ублюдок, – прошептал он.
Я ничего не поняла. За весь день в комнату вошли человек шесть и спрашивали имя и фамилию и как я там оказалась, просто уходили, выслушав.
– Вероника Закари, – повторяла я каждый раз.
Ночью, того же дня. Вошли несколько человек и вывели меня на улицу. Наконец, свежий воздух, теплый, летний, они завязали мне руки сзади и посадили в машину. Затем посадили Давида, эту тварь и еще троих. Как я узнала, его напарника убили, из-за него, когда сбежал он.
Мы выехали, неизвестно куда. На рассвете машина остановилась. Нас вывели. Меня, Давида и остальных, с привязанными руками.
– Троих из вас выкупили, сказал один человек с оружием.
– Кого поинтересовался? один из них.
– Cейчас, узнаем…
Где-то в трехстах метрах, стояли люди бывшего начальника этих парней и видимо, они за ними приехали..
Нам сказали двигаться вперед в направлении тех и не оглядываться, я не совсем понимала. Что происходит?
– Рулетка, – произнес один из них.
Мы прошли около ста метров, один из них стал тревожно вздыхать и предложил всем идти змейкой. И все начали идти, смешиваясь и сбивая с ног друг друга.
В один момент, когда я оглянулась, увидела, того высокого человека позади и рядом сынка их главаря, он взял оружие и целился в нас. Рулетка означало то, что выживут трое. У меня началась паника.
Как только мы прошли половину пути. Давид сказал, как прозвучит первый выстрел, разбегайтесь и ложитесь, наши нас прикроют. Наши? Двое из них, как минимум стреляют им в спины. Самый худший и самый лучший, и я поняла, какие люди разные, сложные и непредсказуемые. Это была пирамида и эти четверо, низшее звено, как и я.
Когда прозвучал первый выстрел, меня оглушило, все разбежались, я бежала без оглядки, да и куда бежать и там, и там враги, но бежала вперед, как и все. Первого подстрелили Давида. Я видела, кровь хлынула у него изо рта, он упал. Затем еще одного, который бежал впереди меня, он лишь слегка оттолкнул меня и сразу рухнул, двое побежали к обочине направо, а я налево. Добежала и рухнула в траву.
Видимо, и правда, мне повезло. Я открыла глаза, лежала полу боком и смотрела в сторону обрыва, с завязанными руками, но спустя два часа, за мной никто не пришел. Поднялась.
Солнце ослепляло, на трассе были разводы крови и две лужи. Тел не было, видимо, их забрали. Спустя два часа трасса зазвучала свистом
Я побродила вдоль трассы. Описать мое состояние? Это вряд ли. Я не чувствовала себя. Куда шла, не знаю. Я даже не знала, где территориально. Мечтала оказаться в своей кровати, в моей комнате, прижаться к стене и уснуть. Даже видеть Нателлу.
Спустя три или четыре часа, я оказалась во дворе школы. Какой день недели не знаю. Видимо, воскресенье, было тихо, я вошла в прохладное помещение и поднялась в комнату.
Хотела кричать, рассказать всем, чтобы пожалели, но никого не было, подозрительно тихо.
Духота на улице была, оправдана. За считанные секунды, черные тучи накрыли небо. Я вышла на балкон, раскаты так гремели, взяла первую книжку, которая показалась в ящике. Это был, какой- то философ, полистала и положила на место, подошла раскрыла окно, повеяло ароматом сырости.
– Ну давай же, еще немного! – закричала я во весь голос.
И покапали крупные капли, внезапно хлынул ливень, такой шумный, как сейчас мои эмоции. Я разрыдалась в голос. Капли дождя поднимали ввысь пыль с дорог. Будто очищали воздух и природу от того, что произошло на рассвете, чтобы не оставить следов, так и воспоминания стираются.
Дождь продолжался недолго. Прекратился через пару минут, так же внезапно, как и начался, но аромат свежести сопровождал меня весь оставшийся день. Я сняла одежду выбросила в мусор, закуталась в одеяло, в эту жару и уснула до утра следующего дня.
Первым, что я увидела утром. Лицо Нателлы….
– Где ты шлялась? – первый вопрос.
Неужели, Лика ничего не сказала, скорее всего нет.
Я поднялась и подошла к ней. Она мне просто залепила пощечину. Ну не дрянь?
– Твой дядя меня мог бы уничтожить, если бы узнал.
– А почему я сейчас здесь, если он так заботится обо мне!
– Неблагодарная! – сказала она и вышла.
Лику я увидела через неделю, она избегала меня. Хотя говорить было не о чем. Она предатель. Но все же нашла минутку и застала меня в столовой, села за стол и спросила:
– Как ты выжила?
Я только смотрела безразличными глазами, да и какими смотреть. Я разочарована во всех.
– За эти четыре дня, когда тебя не было произошел, почти переворот, власть в городе перешла другим. Столько людей погибло. Это ужасно!
Я не могла ничего ей сказать, будто ком в горле сжимал. И все-таки она сказала:
–Мой отчим заплатил за мое спасение. Прости!
Возможно, будь я на ее месте поступила бы также. Но все пережитое в моей памяти запомнилось, как предательство Лики и впредь если меня позовут и скажут, «пойдем за компанию», я точно откажу.
Так прошло лето. Нателла стала очень нервная и оставалась, почти до утра в школе, к ней приезжали разные люди, что-то обсуждали. Старик дворник палкой рисовал на песке во дворе всякие узоры. Я из окна балкона наблюдала за ними. Моя рана затянулась, но на талии, сбоку, остался некрасивый, маленький шрам. Я могла бы носить топы, как раньше, но в обществе шрам, это уже изъян, обидно.. Он был странной формы, будто затянутый узелок нитей..