Макрокосм Сережи Бондаренко

Ta-ta

– Хелена приезжала.

– Один раз. На похороны к матери. Разумеется... Весьма достойный поступок для дочери, которая уехала за границу, когда ей еще двадцати не было. Я не о том. Переезжать в Россию на пээмжэ, если у нее там, как она утверждает, клиенты и выставки..?
– мама пожала плечами, положила ложечку с несчастным кусочком кекса и отодвинула десертную тарелку.

– Я же сказал, что ничего толком не знаю, - сказал отец, тоже пожав плечами.
– кажется, есть еще что-то личное.

– Вот, - протянула мама, -

это меня и беспокоит. Это странное 'личное'. Сорок два года, ни семьи, ни постоянного дома.

– Теперь будет, - вставил я.
– Постоянный дом.

Мама бросила на меня уничижающий взгляд.

– Галя, у них там, - сказал отец, вытирая рот салфеткой, - к браку и жилью совсем другое отношение.

– Именно, - подхватила мама, - и я не хочу, чтобы она это свое... отношение привозила сюда, где в семье двое молодых людей.

– Хелена обещала привезти игры для кабинета английского, - вдруг оживившись, встряла сестра - про свинку Пеппу и маленькое королевство Бена и Холли.

Во взгляде мамы, брошенном на Светку, отразились все ее далеко не позитивные мысли по поводу свинки Пеппы и самой Светки. Глаза у сестры затуманились и потухли. Она опустила голову, продолжая гонять по блюдцу свой десерт. На сладкое у Светки был чернослив, для хорошего пищеварения и очищения кишечника от многочисленных шлаков, оставленных сникерсами и шоколадками 'Аленка'.

– Галя, - сказал отец, - в любом случае, мы не можем ей отказать. В конце концов, это и ее дом тоже.

Мама побагровела, потянулась к чашке. Отпила глоток чая и произнесла надтреснутым голосом, полным страдания:

– Столько лет. Не интересоваться, не звонить почти. Да, знаю, тебе она звонила, с дедом по скайпу каждые выходные... Мне. Мне позвонить. Спросить, в каком состоянии дом, не нужна ли помощь. Кто-нибудь представляет, каких усилий мне стоит следить за его состоянием? Здесь подкрасить, там сантехнику поменять. Панели. За панелями у Сережки в комнате одна труха, а не стены. Все же здесь на мне, не на вас.

– Галя, - твердо сказал отец.
– Ты несправедлива. Напомню тебе, что деньги от квартирантов за ту половину мы все эти годы оставляли себе.

Мама со звоном опустила чашку на блюдце:

– Конечно! А как бы иначе я смогла делать ремонт, а?! И что теперь? Откуда брать средства на... на эту... развалюху?!

– Галя, мы решим этот вопрос. Нас здесь, считай, три семьи. Ну неужели не выкроим денег на дом?

– Откуда, Паша, откуда? Из обучения Сережки? Из здорового питания для Светы? И у Сергея Алексеевича я просить больше ничего не буду!

– А зря, папа уже не раз предлагал помощь.

– Вместо того, чтобы предлагать, взял бы и просто дал!!! Почему я должна об этом вообще волноваться?! Я как... как... заложница вашего... семейного гнезда!

Атмосфера за столом накалилась. Мы со Светкой просто встали и вышли. Постояли в коридоре, повздыхали. Сестра пошла наверх, а

я в Старую Кухню. Походил, потрогал сковородки и щербатые, из старого ленинградского сервиза, тарелки в серванте, посмотрел в окно на бурю с дождем. Поджарил деду оладушек. Если моя тетка Хелена хочет поселиться в дурдоме, то это ее выбор. А если бы у меня был хоть какой-то шанс свалить отсюда, я бы ни секунды не колебался.

Глава 2. О рейтингах и сложностях выбора.

Майк завалился прямо с утра. Кинул на стол пухлую папку-скоросшиватель. Спросил:

– Пожрать есть что-нибудь?

– Я сегодня не готовил, - сказал я.
– Во-первых, предупреждать надо, что придешь, во-вторых, мы скоро едем встречать тетку в аэропорту, и мама обещала праздничный ужин. А чего бы ты сейчас хотел?

– Жареного картофана, - Майк зевнул во весь рот и облизнулся.
– Целую сковородочку навернул бы.

– Пошло, но привлекательно, - подумав, сказал я.

– Давай я хоть картошку почищу, - предложил Майк, когда пришел за мной в Старую Кухню вместе со своей таинственной папочкой.

– Мишенька, - ласково сказал я, орудуя овощечисткой, - ты мне друг, конечно, но не до такой степени. Ты же картошку кубиками чистишь.

– Как это?
– оскорбился Майк.

– А вот так, - я показал.

– Ну и что?
– спросил друг, разглядывая куб из клубня с идеально ровными гранями.
– Так же проще, и ломтики аккуратные получаются. Да чисть сам! Я что, против?

Майк зашел в теткину студию. Гулко спросил оттуда:

– Так она что, художница, эта ваша... забыл, как зовут?

– Хелена. Да, рисует. Кажется, довольно успешная. Вроде свой сайт есть, но я не заходил.

– Что за имя? Нерусская?

– Русская. Бондаренко, как и папа. Просто так ее там зовут - Хелена. Она сразу после художественного училища в Англию уехала. Дед ей обучение тогда оплатил. Все говорили, что талант, а тут в те годы сложно было пробиться.

– Ленка, значит, - сказал Майк возвращаясь и усаживаясь на шаткий стул.
– Повезло твоей тетке. Здесь и сейчас сложно пробиться. И чего ей приспичило вертаться? Если бы я в Лондоне жил, фигаськи бы в Мергелевск вернулся.

– Ну не знаю, - я пожал плечами, - может, ностальгия замучила.

– Никого не мучает, а ее замучила. Может, тут сейчас больше бабла в искусстве крутится? В это я готов поверить. Но опять же, не в нашем занюханном городишке. Вот увидишь, продаст свою часть дома и свалит в Питер или Москву. Или обратно, в Лондонград.

У меня заскребло на душе. А вдруг и вправду, продаст? Худо тогда придется нашему семейству. Одно дело сдавать часть дома квартирантам, другое навсегда поделить его с чужаками.