Макроскоп (др. перевод)
Шрифт:
Микрокосм биофизической химии: казалось, будто они стояли в чане с протоплазмой, они могли ощущать ее, видеть ее свойства, и в то же время оставаться в своей реальности. Сферическое образование, заключенное в слоистую плазменную мембрану, жило своей жизнью, поверхность его ритмично пульсировала. Внешне это выглядело как мешок с протеином, карбонатами, липидами, ионами металлов — все вместе раствор с нейтральным pH. Но это было больше, чем физика.
— Что это? — недоуменно спросила Беатрикс.
— Модель клетки, — ответил Иво. — Нам нужно ознакомиться с базовыми элементами
Но Беатрикс смутилась — она не могла понять технические детали. Да и Иво вряд ли был способен все объяснить, он чувствовал себя полным невеждой в этом храме знания.
Он решил опустить подробности и сказал:
— Смотрите, вот это ядро.
Такое объяснение удовлетворило Беатрикс. Она разглядывала мягкую массу ядра и основные его органеллы, плавающие и пульсирующие в колыхающемся объеме. Это было что-то вроде мозга организма — ведь в ядре находится жизненно необходимый набор хромосом, бережно спрятанный в мягкой матрице. К стенкам ядра крепился эндоплазменный скелет — система мембран, пронизывающих клетку. Это подобие скелета и нервной системы животного выполняет функции остова клетки и передачи нервных импульсов. Поверхность ядра была усеяна рибосомами, производящими необходимые для жизнедеятельности клетки протеины.
— Она живая, — просто выразила свою мысль Беатрикс.
Да, она была живой. В ней находился аппарат, называющийся комплексом Гольджи, который отвечает за синтез некоторых ферментов и сложных гидрокарбонатов. Дышала клетка при помощи митохондрий. Постоянно мигрирующие лизосомы охраняли клетку от болезней — комки активных энзимов разрушали инородные тела. Все необходимое для выживания имелось в этом создании.
— Это то, что нам придется сохранить, — объяснил Иво. — Тело, как мы его себе представляем, должно исчезнуть; но функционирующие клетки — такие как эти, — должны остаться. Они не должны погибнуть, хромосомный набор не должен быть поврежден.
— Да, — согласилась Беатрикс, поняв суть, но не детали. — Я запомню.
Затем они осторожно отошли от модели. Назад, в канал информации, через университет, держа в руках знания, будто бокал с шампанским, и, осторожно потягивали его, запоминая вкус, — назад, в серые будни.
Они сняли шлемы и обернулись. Афра и Гротон нетерпеливо ждали рассказ.
— Мы столько многого не знаем! — сообщила им Беатрикс.
Остальное было рутиной. Он провел Гротона, Афру, а затем и Брада. Разум не был для этого нужен, более того, он доставлял неудобство — ведь совсем рядом притаился разрушитель. Хоть Браду он уже не был страшен.
— Это что-то вроде взаимного контакта, — начал пояснять Иво. — Важно не столько то, что вы увидите его, оно должно увидеть вас. Модель клетки это только наглядное пособие. Программа — вот главное. Она программирует ваши клетки, ваше тело, ваш мозг для трансформации — коль скоро вы все поняли и согласны. Вы должны понять, вы должны этого хотеть или, как минимум, смириться. Тогда она создаст вам индивидуальную программу. Это как точная хирургическая операция, где хирург — это программа.
Ему показалось,
— Три миллиона лет назад, — сказала Афра. — Я еще могу представить доктора-человека, ну инопланетянина, ну пусть робота, но луч псевдосвета!
— Теперь все уверены, что владеют способом обхода разрушителя? Необходимо каждый раз знакомиться с ним за несколько часов до процесса трансформации.
— Нет, — отрезала Афра. — Я боюсь его. Он захватит меня, как к Брада. Я не смогу с ним бороться, он пробирается к моему интеллекту. Только что, с вами, я, выражаясь фигурально, закрыла глаза и открыла их, только когда мы были рядом с клеткой. Но я этого не понимаю и не знаю пути.
С ней, по-видимому, придется так и поступать. Она способна воспринять разрушитель и была перед ним беззащитна.
— А я почувствовал опасность, — сказал Гротон, — но, правда, не совсем так. Это как если стоишь на краю водопада, в тысячу футов высотой, вдыхаешь водяную пыль, слышишь рев внизу и ощущаешь запах разбивающейся о камни воды, но не прикасаешься к потоку. Наверное, я ниже опасного порога. Теперь вы мне показали обходной путь, и, думаю, если понадобится, я смогу найти его сам. Но, честно говоря, мне не очень-то хочется проделывать это еще раз. — Гротон натянуто улыбнулся.
— Это было прекрасно, — сказала Беатрикс. — Как поэзия или музыка, — но сама бы я туда не пошла. Эта радуга…
— Одного раза достаточно, — заключила Афра. — Но вот еще вопрос — можно ли доверять методу? Где гарантии, что мы, растворившись, не останемся лужами протоплазмы навсегда? Я хотела бы увидеть полный цикл, прежде чем доверю свое тело процессу. Оно у меня, увы, одно.
— Это может быть более изощренная версия разрушителя, — прибавил Гротон. — Вторая линия обороны.
— Не думаю. Это намного старше разрушителя. Все программы старше, но эта настолько далеко… миллиона три лет. И я видел только позитивные данные, негативных не было. — Внезапно к Иво пришла мысль: — А что если цивилизация, создавая разрушитель, пыталась оставить свой след в истории? Будучи неспособной превзойти другие в позитивном познании?
— Собака на сене? — спросила Афра. — Может да, а может и нет. Зло конечно можно понять, но это было бы просто отвратительно.
Гротон посмотрел в телескоп:
— Видны блики отражения. Корабль ООН приближается. Нужно действовать или сдаваться. Как долго длится процесс плавления?
— Деструкция недолго, насколько я понял, — ответил Иво. — Но восстановление занимает несколько часов, и по неизвестным причинам она может начаться только через сутки после деструкции. В сумме около двух суток для полного цикла.
— Это тупик, — сказала Афра. — Если мы все проверим, и это сработает, будет слишком поздно для того, чтобы воспользоваться. А если не будем проверять — есть вероятность, что мы совершим особо извращенное самоубийство.