Максим Дегтярев
Шрифт:
Я позвонил Долорес, которая в это время находилась в местном офисе Интерпола.
— Вы определились с отелем? Предлагаю «Плазу», здесь недорого и профессор собственноручно варит кофе.
— Насчет «недорого» не верю, но, пожалуй, «Плаза» мне подойдет.
— А где сейчас наш Эрр?
— Здесь лежит, а что?
— Когда полетите в отель, захватите его с собой. Профессор Говард поклялся, что сможет его оживить.
Профессор Говард сделал страшный глаза, замотал головой и замахал руками.
— Хорошо, захвачу, — сказала Долорес.
Я ловко отстранился от его благодарных объятий. Он
— Вы назвали робота Эрром?
— Да. Эолийский робот-рухлядь.
Часом позже я руководил местными роботами, тащившими Эрра к номеру Говарда. Роботы были озадачены: по их мнению, коллега должен либо работать, либо лежать на свалке, но никак не отдыхать в двухместном люксе.
Доставив посылку, я пошел посмотреть, как разместилась Долорес.
47
16.05, Прима
Задержанные контрабандисты хранили молчание. На их месте я поступил бы так же — ведь мы уничтожили груз, и улик против них практически не осталось. Заклинателя роботов повезли на Скорпион-25, чтобы напугать Доком, на которого он покушался.
Долорес взбрело в голову, что добытые биологические образцы надо отправить в центральную лабораторию Интерпола. У меня были сильные сомнения в правильности такого решения. Лаборатория находится на Земле, поэтому только на транспортировку ушло бы недели две. Зная, насколько серьезно Эол озабочен сокрытием своей ДНК, можно предположить, что корабль с курьером не доберется даже до пересадочной станции. Долорес возражала:
— Эолийцы уверены, что нам ничего не досталось. Откуда им знать, что ДНК у нас? Пилоты поклялись молчать. Да они и сами понимают, что разглашение может стоить им жизни.
— Вы сообщили Эдвардсу.
— И что? Эдвардс умеет хранить секреты.
— Они могли расшифровать переписку.
— Они могут незримо присутствовать в этой комнате!
— Тем более не стоит выносить образцы за пределы этого здания. Или, по крайней мере, этой планеты.
Все административные службы Примы помещались в одном приземистом цилиндрическом здании в центре Прима-Домны. Интерпол занимал три небольшие комнаты на восточной стороне четвертого этажа. В одной из комнат был сейф, который открывался специальным набором цифр, либо специальным ключом, либо зубочисткой. Я уже сказал Долорес, что ближайшую ночь проведу не с ней в «Плазе», а перед этим сейфом, куда агент спрятала образцы. Интерпол обязан предоставить мне спальный мешок и бластер.
— Оборудование для генетического анализа тоже сюда принести? — поинтересовалась она.
Я был уверен в существовании такого оборудования, которое влезло бы в эту комнату. Осталось только протащить его незаметно для шпионов Эола, которые уже мерещились мне на каждом углу.
Было еще несколько мест, пригодных для анализа ДНК: медицинская школа при местном университете (та самая, где учился Хопкинс), пять крупных медицинских корпораций, имевших здесь представительства, и полицейская лаборатория. Шесть первых учреждений спонсировались либо сотрудничали с Эолом, а у полиции могло не оказаться нужного оборудования и экспертов. Впрочем, нельзя было исключать, что и полиция
— Сами видите, что обратиться некуда.
— Теоретически, мы можем арендовать оборудование без экспертов.
— А кто будет проводить анализ?
И тут я понял, что мы упустили еще один вариант:
— Госпиталь флота!
— Если у них есть необходимое…
— Разумеется «если»! Звоните адмиралу. Вам он не откажет.
Ради дела она проигнорировала сексистский намек.
Начальник представительства Интерпола имел секретный канал связи со штабом флота. Проблема была в том, что штаб сейчас находился в семистах миллионах километрах от Примы, по другую сторону местного солнца. Конечно, можно было и позвонить, но разговаривать с задержкой в полтора часа крайне неудобно.
— У них есть небольшая база на юге, — добавил начальник представительства, — если вы скажете, зачем они вам, я скажу, как проехать.
Долорес оценила шутку кивком головы.
— Ильинскому надо подлечиться. Не знаете, где у них госпиталь?
— А чем его не устраивают гражданские больницы?
— Он не говорит. Наверное, это что-то по мужской части.
Он посмотрел на меня, я сжал губы и помычал.
— Он что СОВСЕМ не говорит?
Они еще немного обсудили мой предположительный диагноз. Долорес выяснила, что на южной базе есть лазарет, в тяжелых случаях пациентов привозят в столичную больницу. Про госпиталь коллега ничего не знал. Мы взяли координаты базы и погрузились в полицейский флаер. По пути мы заглянули в отделение «Сити-Банка» и арендовали сейф у них в подвале. Спрятав награбленное, мы устремились на юг практически по меридиану.
Мы преодолели 13000 километров за два с половиной часа. На подлете к базе нас заставили снизить высоту и скорость: воздушное пространство здесь предназначалось исключительно для военных судов. Еще час мы ползли над пустыней, огибая скалистые горы и распугивая стада шустрых ящеров. Порядком измотанные, мы приземлились прямо перед штабом, хотя меня три раза предупредили, что будут стрелять. Последний раз переговоры вела Долорес, поэтому, видимо, они решили отложить расстрел до приземления.
Когда пыль осела, к нам подошел патруль с уже готовым решением: Долорес — к полковнику, меня — под арест за неподчинение диспетчеру. Я только спросил, полагается ли на гауптвахте ужин.
В целом, я неплохо провел время. Новички, разучивающие здесь взлет-посадку, дохли в пустыне не от падений, а от скуки. Я научил их паре карточных игр, заработав тем самым ужин. Когда же они узнали, что я тот самый «граждански пень», который имел недавно стычку с эолийцем, они отдали мне свой компот даром.
Я объяснял им правила боя в сложных космических метеоусловиях, когда явилась Долорес. Курсанты потеряли ко мне всякий интерес. К их горю, Долорес пробыла на гауптвахте не долго — собственно, она явилась за мной. Отведав, для приличия, компота, она бросила мне «прогревай мотор!», а сама вернулась флиртовать с полковником.
Последний проводил ее буквально до трапа. Надеюсь, я набил ему в рот песка, когда, взлетая, переборщил с газом.
— Куда летим, командир? — спросил я.
— За вещами. Потом обратно сюда. Если вы устали, я могу повести.