Малахитовая душа (сборник)

Лазарев Дмитрий Владимирович

– Какого…?! – непечатно выразил свое удивление Гога.

Но ответа на свой вопрос он не получил, поскольку бригадир пребывал в не меньшем недоумении. Между тем каменное чудовище на скале окончательно оформилось, повернуло свою жуткую пустоглазую морду к людям и взмахнуло крыльями. И тут же на машину карателей обрушился настоящий град острейших осколков оникса, а два самых крупных из них (настоящие мечи) пробили крышу джипа и пригвоздили водителя к сиденью. Перепуганный Гога даже выматериться не успел, как его буквально изрешетили осколки поменьше.

Но Герасим уцелел. Во-первых, он вовремя успел броситься ничком на землю. Во-вторых, между ним и каменным чудовищем находился

джип – естественный щит, прикрывший его от града осколков. Бригадир понятия не имел, умеет ли горгулья летать и сумеет ли переместиться так, чтобы взять его в сектор обстрела, но проверять не хотел. Опытный браток, прошедший через многочисленные кровавые разборки при бандитском переделе сфер влияния, Герасим прекрасно понимал, что лежа за машиной, находится в ловушке, причем в абсолютно пассивной и невыгодной позиции. И не высунешься даже, чтобы огонь открыть. Да и глупо палить из пистолета по каменной твари. Поэтому бригадир сделал единственно возможное в данной ситуации – стартовал из положения лежа и, выписывая зигзаги, словно ополоумевший заяц, метнулся к ближайшим придорожным зарослям, не без оснований надеясь, что там горгулья его не достанет. Пожалуй, его отчаянная попытка бегства и увенчалась бы успехом, но из густого уже явственно зеленого тумана вынырнула фантасмагорическая, вся состоящая из острых углов отдаленно напоминавшая человеческую фигура, высеченная, казалось, из цельного куска черного оникса. Однако это цельнокаменное создание обладало каким-то подобием жизни и весьма активно двигалось. В последний момент Герасим попытался вильнуть в сторону, но не успел: рука-лезвие ониксового создания одним стремительным движением отделила его голову от туловища, и та подкатилась под самые колеса замершего черным катафалком джипа.

А потом земля вдруг с треском раздалась в стороны, и возникший провал, стремительно разрастаясь, стал похож на громадную сюрреалистическую пасть, которая примерно через полминуты уже смогла вобрать в себя машину карателей. Здоровенный джип с трупом водителя и лежавшее рядом утыканное осколками тело Гоги ухнули в эту алчную утробу. Провал-пасть больше не рос, но оставался открытым, словно в ожидании очередной порции. Ониксовый воин легко, будто пушинку, подхватил на руки оставшееся на поверхности достаточно грузное обезглавленное тело бригадира карателей и швырнул его в зиявшую пропасть. И тут же земля удовлетворенно и мягко сомкнулась, не оставив ни малейшего следа пребывания тут тагильских братков.

* * *

Екатеринбург. Три дня спустя.

Кирилл Тихонов проснулся в паршивом настроении и с полным нежеланием делать что-либо. В такое состояние его всегда приводили жара и духота. А именно они и царили над Екатеринбургом две последние недели. Вставать не хотелось, но лежать в пропотевшей за ночь кровати было еще хуже. Кроме того, частного детектива, как и волка, ноги кормят. Кирилл же как раз и занимался этой рискованной и неблагодарной профессией. Она в свое время свела его с Мариной, она же несколько лет спустя и развела. Вернее, глубинными причинами развода стали невеликие доходы, получаемые Тихоновым со своего ремесла, и категорическое его нежелание менять эту работу на более спокойную и прибыльную. А повод появился благодаря его профессиональной проницательности, позволившей детективу догадаться о супружеской измене и даже вычислить третий угол треугольника, с тем чтобы основательно начистить последнему физиономию.

Прошедшие с тех пор пять лет Кирилл провел в полном одиночестве, даже не предпринимая попыток заполнить кем-либо

образовавшуюся в сердце пустоту. То ли не чувствовал необходимости, то ли понял, что просто не способен изменить себя ради совместной жизни с кем-то. А с таким подходом в браке делать нечего. Тихонову, чтобы идти на компромиссы, требовалось влюбиться. Сильно и самозабвенно. Но в силу некоторой циничности своей профессии голову он терять разучился. Вот и оставался волком-одиночкой, матерым индивидуалистом, как в жизни, так и в работе. Он не примкнул ни к какому агентству или адвокатской конторе, предпочитая оставаться на вольных хлебах и самому выбирать, за какие дела браться.

В общем, стабильность финансовых поступлений на его счет оставляла желать лучшего, а потому сегодня роскоши не пойти в офис (в котором, из экономии, даже секретарши не было) Тихонов себе позволить не мог.

Мысленно дав себе пинка, Кирилл принял ледяной душ, чтобы хоть как-то вывести себя из состояния вареного окуня, быстро оделся и выскочил из квартиры…

Все равно опоздал, конечно. Обычно он открывал контору в девять. На сей раз было уже без четверти десять. И тем не менее его ждали. Увидев, кто, Тихонов разочаровался и удивился одновременно, поскольку это был не клиент, а та, кого он уж никак не рассчитывал увидеть на своем пороге.

– А ты не торопишься на работу!

– И тебе доброе утро, Марина, – хмуро отозвался он. – Чему обязан?

* * *

Вообще-то, для удивления причин хватало: расставшихся супругов не связывала ни одна ниточка – ни общие дети с сопутствующими в таком случае алиментами, ни имущественные споры. Развод прошел без склок и удивительно быстро: оба хотели как можно скорее разделаться с формальностями, чтобы больше друг друга не видеть. С тех пор – полная тишина: ни звонков, ни электронных писем. За пять лет одна случайная встреча на улице, обмен сухими односложными приветствиями и «разошлись, как в море корабли».

И вот она здесь. Впрочем, в офисе же, а не дома. Значит, стряслось что-то. Тогда все понятно.

– Я по делу.

– Само собой, – Кирилл открыл дверь конторы и жестом пригласил Марину внутрь. – Может быть, воды? У меня есть холодная.

– Спасибо, было бы замечательно.

Покончив с расшаркиваниями, Кирилл занял свое место за столом и выжидательно посмотрел на бывшую жену. Она отпила воды, но пока молчала, видимо, собираясь с мыслями.

– Итак? – поторопил ее Кирилл.

– Я вышла замуж! – выпалила она внезапно и тут же бросила на Тихонова вызывающий взгляд.

– Поздравляю, – улыбнулся он. – Я и не ждал, что ты после развода уйдешь в монастырь.

– Спасибо, – в Марине чувствовалось внутреннее беспокойство, которое ей с трудом удавалось сдерживать. – … А ты?

– Было как-то не до того… Это имеет отношение к делу?

– Нет…

– Кто твой муж?

– Его зовут Даниил Погожев. Он мастер-камнерез.

– О как! Оригинально! Данила-мастер, значит?

– Среди своих его так и зовут. Он очень хороший мастер! – опять с вызовом выпалила Марина. – Он учился у самого Анатолия Кузнецова, если тебе это что-нибудь говорит.

– Ничего, – улыбнулся Тихонов. – Однако продолжай.

– Кузнецов – единственный оставшийся мастер старой школы – Оберюхтина, Бакулина, наследник их традиций. Даниил закончил его курс. Работает по малахиту и другим уральским самоцветам. Живем мы в Нижнем Тагиле. Там он открыл небольшую лавочку, где торговал камнерезными изделиями как собственными, так и своих друзей…

– Малый бизнес? Довольно рискованно.

– Кто бы говорил! – огрызнулась Марина. – Можно подумать, у тебя иначе!