Мальчик из Фракии
Шрифт:
– Давно дождя не было. Вот так нет его, а потом возьмет да и прольется! – пожаловался Деян. – Сейчас ему самый срок. Вот если бы раньше дожди пошли, мы бы без урожая остались. Всю рожь бы побило. Или вот если град…
– Нам князь новых хлебов навоюет, – похвастал Амвросий.
– Это он вам навоюет, а нам чего?
– Вас то кто дома держит?
– Вот он, хлеб и держит. Его же растить надо. Это, брат, тоже дело. Заботы одни.
Амвросий понимающе кивнул.
– Идарий с нами не пойдет. Дело у него, – уточнил
– Чего так?
– Дома держат. Говорят: хватит бродить, делом займись. Отец его в походе, а братья одни не справляются. Меня выгнали.
– Может вечером отпустят?
– Мать у него больно сердитая. Не отпустят, если сам не уйдет.
– Это он может.
Прошли городские ворота. Спустились к озаренной восходом воде. У берега покачивались лодки, привязанные к кольям. Разулись. Прохладный песок щекотал ступни. В серой тени деревьев сбросили одежду. Пошли к воде, мягкой и теплой. Шагнули в реку. Поплыли, разнося брызги.
– К тому берегу! – закричал Деян.
– Чего? – отозвался Амвросий.
– Плывем на ту сторону!
– Нет. Давай к этой отмели. Там мальков много.
Поплыли. У берега распугали маленьких рыб. Бросились обратно.
– Я на тот край! – закричал Деян.
– Ну а я здесь, еще поныряю. Хорошо!
Склавин брасом поплыл к другому берегу. Выбрался из воды. Кряхтя, поднялся на обрыв. Бросился с высоты в реку. Снова поплыл. Амвросий нырял в камышах. Старался подольше не подниматься наверх. Цеплялся за водоросли, чтобы не всплывать. Устав, Деян выбрался на песок у обрыва. Сел. Вытянул ноги. Принялся строить песочную крепость. Возвел стены, башни как у городища. Слепил дома. Крикнул:
– Плыви сюда, Амвросий!
Юный римлянин вынырнул и помотал головой. Сплюнув, ответил:
– Это ты греби сюда. Чего там сидеть?
– Не знаю. Поплывешь?
– Погоди! Отдохну на суше.
Тяжело дыша, Амвросий выбрался из реки. С приходом осени вода сделалась прохладней. Он чувствовал, что почти замерз. Попрыгал. Пригладил спутанные волосы. Сбросил рукой капли. Теплый воздух медленно согревал дрожащее тело.
– Эй, римский пес! – услышал мальчик знакомый голос. Он обернулся и замер.
Доброгаст стоял на пригорке с гордо задранной головой. Кулаки его упирались в бока. Рот искривился в надменной усмешке. Старый недруг с презрением смотрел вниз. На нем была новая туника Амвросия. Старая рубаха лежала рядом смятая в ком. «Как он посмел взять мою вещь? Разве я ему разрешал?» – подумал Амвросий. Брошенные слова тоже были неприятны. Обида горечью стояла в горле.
– Вор! Отдай мою тунику! – закричал маленький римлянин.
– Что? Твою? Я взял ее по праву победителя! Это моя добыча!
– Вор! Тебя изобьют. Ты нарушил закона предков.
– Я не брал чужого, – нервно отозвался обидчик. – Мы склавины победили вас, римский навоз. Все ваше теперь принадлежит нам. Себе оставьте
От неясной боли слезы выступили на глазах Амвросия. Что-то вчерашнее, почти стертое и забытое вырвалось на волю, лишило сил. Пальцы мальчика нервно скрючились. Руки безвольно упали вниз. Он растерялся. Лицо его исказило отчаянье. Уста дрогнули. Приоткрылись.
Доброгаст почувствовал слабость врага и не утихал:
– Боишься? Сморщенный червяк! Так мы будем тебя отныне называть с Мечиславом. Келагаст уже побежал за ним, чтобы всей дружиной посмеяться над тобой. Римский червяк! Червяк!
– Отдай мою тунику, – захлебываясь в горе проревел Амвросий. Побеждая дрожь в ногах, принялся подниматься на пригорок. Скользил в песке. Делал новый шаг.
– Ты еще не забыл, какое на вкус заячье дерьмо?
– Отдай!
– Нет! Возьми себе это старье. Подходит для раба.
Амвросий споткнулся. Сделал неуверенный шаг. Доброгаст отступил. Оглянулся: не бегут ли друзья посмотреть на его успех? Он был доволен собой. Маленький римлянин не славился злобой. Вряд ли он осмелился бы постоять за себя как настоящий воин, как гот или склавин. Его можно было задирать. Доброгаст чувствовал это.
– Что случилось? – донесся издали голос Деяна.
С тревогой он наблюдал за происходящим. Река отделяла его от событий. Он не мог разобрать фраз, но угадывал недоброе.
– Помоги! – изо всех сил отозвался Амвросий.
Кусок глины полетел в него в ответ. Больно ударил в плечо.
– Трус! – закричал Доброгаст.
– Верни!
Деян все понял. Метнулся в сторону. Схватил толстую палку. Потянул и не смог поднять: она оказалась частью вросшего в песок мертвого дерева. Схватил другую, поменьше. Отшвырнул. Вспомнил, что предстоит плыть. Вихрем понесся к воде. Бросился в нее. Поплыл размашисто, быстро, как только мог.
Доброгаст снова отступил. Амвросий стоял перед ним с заплаканными глазами. Мечислав и Келагаст приближались. Размахивали руками. Смеялись, тыча пальцами в растерянного врага.
– Испугался? Трус! Или это ты от холода пустил слезы?
– От холода, – надрывно отозвался Амвросий. – Отдай!
– Пусть тебя согреет Марена! [107] Будешь у нее спать под сугробом с зайцами.
– Станешь грызть гнилую кору вместе с ними, – насмешливо добавил Келагаст.
– Эй, Доброгаст, стукни его, наконец! – сказал Мечислав. Скрестил руки на груди. Остановился за спиной товарища. Усмехнулся с презрением. – Стукни и победа твоя! Перун свидетель.
107
Марена – славянская богиня Зимы, мира мертвых и плодородия земли.