Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги
Шрифт:
– Ладно, не будем спорить, – кивнул я, – но вот настоящая трудность. Как ты собираешься узнать, какую школу выбрал для сына Форд?
– Я уже узнала – вернее, выяснила Неста. Она наняла частного сыщика. Все оказалось проще некуда. Огдена посылают в «Сэнстед-Хаус» в Хэмпшире, к мистеру Эбни. Школа небольшая, но в ней полно маленьких герцогов, графов и так далее. Там учится и младший брат лорда Маунтри – Огастес Бэкфорд.
Несколько лет назад я хорошо знал лорда Маунтри и его семью, смутно припоминал и Огастеса.
– Маунтри? Ты знакома с ним? Он учился со мной в Оксфорде.
Синтия
– А что он за человек?
– Вполне приличный, хоть и болван порядочный. Давненько с ним не видался.
– Он приятель Несты, я видела его только раз. Он станет тебе рекомендацией.
– Кем-кем?
– Тебе ведь нужна рекомендация! По крайней мере я так думаю. Ну и вообще, если ты упомянешь, что знаком с лордом Маунтри, беседа с Эбни сложится удачнее, раз этот Огастес у него учится.
– А что, Маунтри в курсе? Ты ему рассказала, зачем мне надо в школу?
– Не я, а Неста, и лорд решил, что ты поступаешь благородно. Эбни он скажет все, что мы захотим. Кстати, Питер, тебе придется что-нибудь заплатить директору. Само собой, Неста возместит все расходы.
Тут я первый и единственный раз за день проявил твердость:
– Нет-нет, твоя подруга очень добра, но эта затея чисто любительская. Я соглашаюсь ради тебя и расплачусь сам. Боже правый, еще и деньги за такое брать!
Синтия взглянула на меня как-то странно.
– Ты такой милый, Питер, – вздохнула она, помолчав. – Ну, теперь – за дело!
Вместе мы сочинили письмо, в результате чего двумя днями позже я и прибыл в клуб для официальных переговоров с мистером Арнольдом Эбни, магистром гуманитарных наук из «Сэнстед-Хауса» в Хэмпшире.
Этот долговязый джентльмен с высоким лбом и тонкими белыми пальцами имел такой вид, будто непрерывно поддерживал контакт с великими мира сего. В его оксфордских манерах и вкрадчивых воркующих интонациях было нечто от семейного адвоката, допущенного к тайнам герцогов, или служителя королевской часовни.
Ключ к его характеру раскрылся в первую же минуту нашего знакомства. Когда мы уселись за стол в курительной, мимо прошаркал пожилой джентльмен, бегло кивнув на ходу. Мой собеседник чуть ли не конвульсивно вскочил на ноги, ответил на поклон и вновь медленно опустился в кресло.
– Герцог Дивайзис, – шепотом сообщил он. – Достойнейший человек, крайне! Его племянник лорд Рональд Стоксхэй был среди моих учеников. Блестящий юноша!
Стало ясно, что в груди мистера Эбни еще теплится старый феодальный дух.
Мы приступили к обсуждению.
– Итак, мистер Бернс, вы желаете стать одним из нас, посвятить себя делу преподавания?
Я постарался сделать вдохновенное лицо.
– Что ж, – продолжал он, – в определенных обстоятельствах, в каких… э-э… можно сказать, нахожусь и я сам, нет занятия приятнее. Работа наша весьма увлекательна! Сколь радостно наблюдать за формированием юных умов, более того, способствовать их развитию, и особенно, когда имеешь дело с теми из них, кто в один прекрасный день займет место среди наследственных законодателей, этой когорты энтузиастов, которые, несмотря на вульгарные нападки крикунов-демагогов, по-прежнему
Он перевел дух, позволив мне выразить искреннее согласие, затем спросил:
– Вы ведь выпускник Оксфорда, мистер Бернс? Кажется, вы упоминали? Ах да, вот ваше письмо. Да-да, именно так. Вы учились в… э-э… а, вижу. Замечательный колледж, декан его – мой старинный друг. Может, вы знали моего бывшего ученика лорда Ролло? Хотя нет, он учился позже. Превосходный юноша, изумительный… Вы получили диплом? Да, вижу… и выступали за университет в крикете и регби? Великолепно! Mens sana in… э-э… corpore sano. Да-с! [2]
2
В здоровом теле – здоровый дух (лат.).
Аккуратно сложив письмо, он вернул его в карман.
– Как я понимаю, ваша главная цель, мистер Бернс – изучить у меня в школе, так сказать… э-э… азы нашего дела, учебный процесс. Опыта преподавания вас мало или нет совсем?
– Нет, никакого.
– В таком случае, несомненно, вам лучше всего какое-то время поработать рядовым преподавателем. На этой должности вы основательно изучите все тонкости нашей профессии, что упрочит ваши позиции, когда вы приступите к руководству собственной школой. Науку преподавания можно освоить только на практике! Как там у Лонгфелло… э-э… «Тем, кто моря устрашится, тайны моря не познать!» Да, я настоятельно рекомендовал бы вам начать с нижней ступеньки и повариться хоть немного в гуще практики.
– Вы правы, – покивал я, – безусловно.
Моя готовность его явно порадовала и доставила облегчение. Думаю, он ожидал, что я заартачусь, услыхав о практической работе.
– Так совпало, – продолжал он, – что мой преподаватель классических языков уволился в конце последнего семестра. Я как раз собирался идти в агентство искать замену, когда получил ваше письмо. Как думаете, вы… э-э…
Тут следовало поразмыслить. К Арнольду Эбни я ощущал симпатию и не хотел наносить его школе слишком уж большой урон. Я намеревался украсть мальчишку, который, как ни формируй его юный ум, никогда не станет наследственным законодателем, однако вносит свою лепту в ежегодный доход директора. Стоит ли удваивать преступление, будучи еще и бесполезным учителем? Впрочем, пусть я не Джоуитт и вообще не филолог, но с латынью и греческим знаком, так что малышню уж как-нибудь обучу самым азам. Моя совесть может быть спокойна.
– С удовольствием, – ответил я.
– Вот и отлично! Тогда будем считать, что вопрос… э-э… решен, – заключил мистер Эбни.
Наступила пауза. Мой собеседник беспокойно теребил пепельницу. Поначалу я недоумевал, но потом меня осенило. Настало время перейти к низменной теме – обсудить условия.
В то же время я сообразил, как бросить еще одну кость своей капризной совести. В конце концов, все упирается в деньги. Похищая Огдена, я лишаю Эбни дохода, однако, заплатив, возмещу потерю.