Мальчик нарасхват
Шрифт:
– Ага, в такую замечательную погоду?
– Ну-у, - снова замялся Слава пуще прежнего.
– А еще я тебя совсем не видел. Зато чувствовал, как на меня кто-то глазел.
И больше ничего не говоря, схватил парня за ухо и с чувством покрутил, с садистским удовольствием слушая болезненные вопли. Чуть наклонившись, участливо поинтересовался:
– Ну, чего следил?
Видя, что взъерошенный сосед собирается партизанить, приложил еще немного усилий, после чего услышал шипение:
– Отпусти!
– Сначала на вопрос ответь. Ну?
–
– И? Не понимаю, как это связано между собой.
– Не понимаешь, ага! – снова шипение, ненавидящий взгляд. – Конечно! Брата моего совращаешь, а теперь строишь из себя белого и пушистого. Зашибу!
Я только озадаченно хмыкнул, иронично выгнув бровь на угрозу. Вряд ли шипящий от боли пацан, «подцепленный на крючок», сделает мне что-нибудь. Очень сомневаюсь. А вот слова про совращение показались мне возмутительными.
– Да? Сдался мне твой брат, у него ни ума, ни сисек, - заявил я. – А ты следить за мной начал только из-за этого?
Видя насупленную физиономию, эффективно покрутил чужую ушную раковину.
– А-яй! – завопил парень от неожиданности. – Не верю я тебе, вот почему. Пусти!
– Пообещай, что больше не будешь делать подобные глупости.
– Какие? – попытался притвориться дурачком Слава, но кручение за многострадальную часть тела заставило его резко передумать. – Ладно-ладно! Пусти теперь!
Удовлетворенно кивнув, я выпустил из стальной хватки соседа. Тот, потирая краснющее ухо и зыркая на меня, сплюнул. Гордо вскинув голову, он хотел было поскорей ретироваться. Ну-ну. Топать-то нам все равно в одну сторону. Но сосед, резко передумав, отойдя на пару шагов снова обернулся. Подозрительно вглядываясь в мое лицо, недружелюбным голосом спросил:
– А ты-то здесь что делал?
– Гулял, - в тон Славе ответил я, а затем холодно добавил: - Не твоего ума дело, любопытная Варвара.
Скривившись и невольно дотронувшись до виска, Слава все равно остался стоять на месте. То ли до паренька туго доходило, то ли он латентный мазохист. Потому как лично я был близок к тому, чтобы сорваться и оторвать если не нос, так уши досаждающему соседу. Мелкотня, тьфу.
Смерив меня взглядом, взъерошенный Слава недоверчиво наклонил голову.
– Ты к этой дряни направлялся. Целенаправленно, а не мимо. Я видел, что ты на него смотрел.
– Ну смотрел и смотрел, что в этом такого? Посмотреть на других нельзя, что ли? – пожал я плечами.
– С таким оживлением на людей не смотрят, а, рассмотрев, не бегут к ним, если это незнакомый человек, - заявили мне. – Ты с этой паскудой заодно. Я так и думал. Попробуй теперь только к Артему подойди, извращенец.
И, высказавшись, грозный сосед отвернулся и величаво удалился, чуть прихрамывая на правую ногу. А я так и остался стоять на месте, не имея подходящих слов, чтобы выразить все свое возмущение.
Как загнул, а?! Не дали побыть добродетелем, так еще и в злодеи записали! Извращенцем причем. А я ведь хотел как лучше,
Стоит ли говорить, что домой я заявился в самом плохом настроении, в каком только мог? А пока брел туда по улице, пугая своей физиономией редких встречных, издевательски ухмылялся, вспоминая последнюю фразу липучки-засранца. «Попробуй теперь только к Артему подойти, извращенец». А ничего, что эта «жертва» у меня дома живет и не краснеет? И спим мы в одной комнате. Мне теперь в собственную квартиру не идти, что ли? Сейчас!
А кто из нас извращенец, это мы еще посмотрим.
Нет, я не скрываю того факта, что доля извращенности во мне все же есть. Вспомним мою коллекцию эротических журналов, к примеру. Я еще с института ее собирал, а теперь горжусь. Но рано кривиться, потому что подобная капля извращенности у всех имеется. Только у всех она по-разному выявляется. У кого-то раньше, у кого-то позже. Я отношусь к этому нейтрально.
Но косвенно обозвать меня извращенцем-педофилом, это, извините меня, уже перебор. Тем более так явно намекая, что ориентация моя совсем не та, какой должна быть.
Выбешивает малость. Не подвело меня чутье, сразу мне этот липучка не понравился.
Стараясь успокоиться, постучал в дверь. Ее практически тут же открыли. Наверное, в это время кто-то находился рядом. Щелчок, дверь распахнулась. Я увидел вопросительное лицо пацана.
Несколько секунд я стоял, не шевелясь, пристально впиваясь взглядом в лицо сожителя. Тот быстро занервничал и, видимо, уловив мое настроение, решил скрыться из вида.
– Братец твой здесь? – выпалил я, боясь, что пацан убежит, и вовремя получить ответ я не сумею.
– Нет, - передернул пацан плечами, оглянувшись, а затем остановился. – А что?
– Да нет, ничего, - попытался улыбнуться, не обращая внимания, что чье-то перекошенное лицо в зеркале напротив доброжелательности не излучает.
Что ж, а она и не нужна. Придется пацану за слова своего братца отдуваться. Благо рожи у них одинаковые.
Скинув ботинки в привычное место, я протопал прямиком в спальню. В зале на диване болталась Юлька, сама себя развлекая, а Свету я нашел лежащей на моей кровати. Настенный светильник был включен, тетя читала.
Увидев меня, она лениво махнула рукой. Вместо приветствия зевнула:
– Уже вернулся?
– Угу, - буркнул я, раздеваясь на ходу.
Наблюдая, как я снимаю с себя рубашку, Света отложила книжку в сторону, на покрывало. Сложила ручки на животике и любопытно на меня уставилась, ангельски улыбаясь.
– Ну?
– Что?
– И как все прошло?
– Что прошло? – вздохнул я.
Комкая одежду, запихал ее в ящик комода, закрывая тете весь обзор широкой спиной. Увидев этот беспредел, она оторвала бы мне голову. Гладит-то вещи она.