Мальчик со шпагой (сборник)
Шрифт:
Серёжа с облегчением сказал:
– Кажется, все.
– Будем надеяться… Хотя должен сказать, что Тихон Михайлович Совков – человек упрямый.
– Вы его знаете, да?
– Встречались. Не всегда он был начальником лагеря.
– Вот вы сказали… про овощи. Неужели он был жулик? Он овощи воровал, да?
Алексей Борисович засмеялся.
– Да нет, Серёжа, не придумывай. Ничего он не воровал. Все это гораздо сложнее… Хитрил он, чтобы лишнюю премию получить, а из-за этого дело страдало. Вагоны простаивали, график срывался.
– Я не приуныл. Все в порядке.
– Тогда продолжим? Бой еще не закончен.
– Не закончен, – вздохнул Серёжа.
8
Подошло наконец время поезда. На станции появились еще три пассажира: старичок с белой бородой и пухом вокруг блестящей лысины, румяная старушка с корзиной, в которой кто-то крякал и шевелился, и девочка – крошечная, но резвая – в красном с белыми горошинами платочке.
– Как из сказки, – сказал Серёжа. – Дед, бабка и внучка Маша.
Из-за леса выскочил зеленый поезд. На крыльце показался старик дежурный в красной фуражке и со свернутыми флажками – красным и желтым.
– Дождались, – сказал Алексей Борисович и поднялся со скамейки.
Поезд зашипел и остановился.
Двери открылись только в двух вагонах. Видно, сходить на этой станции никто не собирался, а для посадки пяти пассажиров достаточно было и двух дверей. Так, наверно, решили проводники.
Дед, бабка и внучка засеменили к ближнему вагону.
– Пойдемте в другой, – торопливо сказал Серёжа. – А то они сейчас вход закупорят, и мы не успеем.
Он подхватил чемоданчик, потянул за поводок Нока и вприпрыжку двинулся вдоль вагонов. Алексей Борисович обогнал его и широко зашагал впереди. Он первый вскочил на подножку и крикнул:
– Давай Нока!
Протянул руку, чтобы ухватить ошейник.
Позади возникла юная проводница с круглым неприступным лицом.
– Гражданин, вы куда с собакой?
Алексей Борисович оглянулся.
– Как куда? В вагон, разумеется.
– В вагон нельзя. Вы что, маленький? Правил не знаете?
– У нас билет есть! – крикнул снизу Серёжа.
– Билет ни при чем. Намордника-то нет!
– Да что вы, девушка, – вкрадчиво – сказал Алексей Борисович. – Ну зачем ему намордник? Это же еще совсем щенок.
– А нас не касается, щенок это или нет. Намордники для всех обязательны… Гражданин, кому я сказала! Не смейте втаскивать собаку, я не пущу.
– Ну, что нам делать-то? – взмолился Алексей Борисович. – Не бросать же пса! Сердце-то у вас есть?
– Сердце здесь тоже ни при чем. Если контролер по вагонам пойдет, ему до моего сердца дела не будет. Я из-за вас премии лишусь.
– Да пока контролер пойдет, мы какой-нибудь намордник сообразим!
– Вот сначала сообразите, а потом садитесь в поезд… Сойдите с подножки, гражданин. Слышите, отправление дали? Или оставьте собаку.
Алексей Борисович взглянул на Серёжу.
– Нет, – шепотом сказал Серёжа и обхватил
Алексей Борисович чертыхнулся и спрыгнул на землю. Проводница старательно закрыла дверь. Вагон лязгнул и пошел, наращивая скорость.
– Фу-ты, как глупо вышло. Юная бюрократка… И не придерешься ведь, инструкцию соблюдает, – сказал вслед вагону Алексей Борисович.
Серёже было очень стыдно. Ну как он не сообразил, что нужен намордник! И Алексей Борисович из-за него остался…
– Вам надо было ехать, – проговорил Серёжа. – Я виноват, вот и сидел бы здесь. А теперь вы из-за меня застряли.
– Ну, брат, что за чепуху ты говоришь, – недовольно произнес Алексей Борисович.
Серёжа виновато помолчал и спросил:
– А что теперь делать?
– Ну, что делать… Сначала намордник. Потом еще раз сыграем в морской бой. Через полтора часа, насколько я помню, должен еще поезд быть… Только вот есть хочется. А? Что за станция, даже завалящий бутерброд купить негде. Прямо хоть ремень жевать начинай. У тебя кожаный?
Серёжа улыбнулся все еще виновато.
– Кожаный. Только его жевать нельзя. Из чего тогда намордник делать?
– А может быть, от моего аппарата возьмем ремешок для намордника? У меня в портфеле фотоаппарат. Жалко, конечно, но… с тебя же штаны свалятся, если ты ремень снимешь.
– Нет, что вы, не надо от аппарата! – даже испугался Серёжа. – Да пусть они свалятся, у меня другие есть. А эти я под мышкой понесу, раз они в чемодан не влазят.
– Попробуем в мой портфель затолкать, – решил Алексей Борисович.
Они вернулись к скамейке. Алексей Борисович забрал у Серёжи ремень, моток проволоки и ножик. Он сказал, что никогда в жизни не делал намордников и хочет попробовать. Подозвал Нока и стал обмерять ему морду. Нок мотал головой и дергал ушами. Попробовал даже улизнуть, но Алексей Борисович ухватил его за ошейник.
– Стой спокойно ты, беспризорник… Никакой культуры в тебе, никакого воспитания. Вот нацепим намордник, сразу почувствуешь, что такое дисциплина.
Серёжа переоделся, вместо брюк надел синие шорты от пионерской формы, а заодно сменил рубашку, которую помял и перемазал, когда возился с Ноком. В коротких штанах и белой футболке он сделался тоньше и словно повыше ростом. И стал похож немного на того мальчика с жеребенком. Особенно когда подошел к Ноку и взял его за шею. Правда, Нок совсем не был похож на изящного жеребенка.
– Отпусти его, пусть побегает, – сказал Алексей Борисович. – Может быть, он себе что-нибудь съестное отыщет.
Серёжа отпустил. Нок отошел, но искать ничего не стал, а сел и с укоризной поглядел на Серёжу: "Эх ты, хозяин. Взял, а не кормишь".
Подошел старичок в красной фуражке, дежурный по станции. Спросил с интересом:
– Что это вы, граждане пассажиры, не уехали? Понравилось, видать, у нас?
– Да вот так получилось. Из-за этого пассажира. – Алексей Борисович кивнул на Нока.