Мальчик со шпагой

Крапивин Владислав Петрович

Плоский светло-серый аппарат был похож на модель гоночной автомашины. Если только трубку убрать.

Серёжа поднес трубку к уху. В наушнике гудел настойчивый сигнал.

Маринка прыгала рядом. Она весело сообщила:

– А нам уже звонили!

– Кто?

– Папа звонил.

– А чего он звонил?

Тетя Галя сказала из кухни опять со вздохом:

– О чем он может звонить? Снова у Владимира Сергеевича задержится до ночи.

– Они же отчет об экспедиции готовят, – заступился Серёжа.

– Вот именно. Не могут ни днем ни ночью позабыть про свой отчет.

Серёжа

осторожно положил трубку и пошел к себе в комнату. Нок, стуча когтями, двинулся следом.

За окнами синели сумерки. Недостроенный замок таинственно белел в полутьме, словно декорация приключенческой пьесы, когда спектакль уже кончился.

Серёжа погладил Нока и сел на кровать. Окончен хороший день, в котором были товарищи, удачный бой с Олегом, кинокартина с шипучими синими волнами, парусами и джунглями. Звон рапир и смех Данилки Вострецова. Горячие пирожки в буфете (три на двоих) и пока нерешительная, но добрая улыбка новичка Мити Кольцова… И теперь, в одиночестве, Серёже стало грустно.

"Может, позвонить кому-нибудь? – подумал он. – А кому?" И вспомнил: у Генки Кузнечика есть телефон. Только номер какой? Но тут же вспомнил и номер. Еще давно, весной, Генка объяснял ребятам: "Вот запомните. Тридцать два ноль два сорок четыре. Очень просто. Как дважды два – четыре. Только впереди троечка". Про что был разговор и при чем там Генкин телефон Серёжа забыл, а номер запомнился.

Кузнечик, наверно, удивится звонку. Они с Серёжей не дружили и даже приятелями не были. Правда, на той неделе Генка услыхал, что Серёже нужен пенопласт, и на другой день притащил коробку. Ну и что? Кузнечик любому человеку готов помочь, даже незнакомому.

А Серёже Генка нравился. Всегда. Но ведь не подойдешь к человеку и не скажешь: "Ты мне нравишься. Давай сделаемся друзьями". Серёжа, по-крайней мере, так не мог. И он лишь думал, давно, с третьего класса, что хорошо бы как-нибудь подружиться с Генкой Медведевым, которого тогда еще не звали Кузнечиком.

Прозвище Кузнечик появилось в прошлом году.

В самом конце августа, перед началом учебного года, в школах шли собрания. Было еще жаркое лето. Строгая деловитость учебной жизни не успела лечь на школу. Школа гудела, как большой рой. Никто не пришёл в форме, коридоры и классы расцвели от пестрых платьев, ярких рубашек и разноцветных испанок. Всем было весело, и даже строгая завуч Елизавета Максимовна рассмеялась, когда увидела, что Генка Медведев тащит по коридору большущую, с себя ростом, гитару.

Он принес ее в класс.

Ребята перед этим хвастались загаром, но теперь стало ясно, что чемпион по загару – Генка. Он все лето прожил в Севастополе и сделался коричневым, как его блестящая гитара.

– Подумаешь. Медведь и должен быть коричневым, – завистливо сказала длинная Люська Колосницына, именуемая обычно Люстрой.

Люстру не поддержали. Уж на кого-кого, а на медведя Генка никак не был похож.

Его затормошили, закидали вопросами:

– Генка, а зачем гитара?

– Ты играть научился, да? Ай да Геночка!

– Ой, да он врет, братцы! Я целый год учился, и то…

– Потому что у тебя таланта, как у курицы… Гена, сыграй!

– Ген, ты правда умеешь? Ну давай…

Генка

кивнул. Уселся на парте, сложив по-турецки ноги, словно покрытые коричневым лаком. Хитро и немножко смущенно посмотрел на ребят. У него были продолговатые большие глаза, почему-то похожие на глаза громадного насекомого. И лихо торчал над лбом выгоревший хохол.

Генка постучал пальцами по гулкой гитаре: тра-та-та, та-та-та, тра-та…

Забренчал на струнах и запел:

Там где у цветов головкиЛепестками ветру машут,Маленький кузнечик ВовкаЖил да был среди ромашек… 

Играл он, конечно, не очень. Просто подыгрывал песне. Но песенка была интересная, целая сказка. Никому не знакомая. И пел он здорово. Негромко, но чисто и весело.

Не был Вовка музыкантом,Хоть трещал не умолкая,Вовка был работник-плотник —Строил дачи и сараи.Он пилой работал ловко,Молотком стучал о доски:Строил он мосты и лодки,И газетные киоски… 

Дальше рассказывалось, как в руки Вовке попалась золотистая лучинка, и кузнечик выстругал из нее шпагу "просто так, на всякий случай". А однажды…

Приземлился на полянеЗлой разбойник и обжора,Очень страшный и нахальныйВоробей по кличке Жора. 

Всякие жучки и божьи коровки прыснули во все стороны. А кузнечик остался: неудобно прятаться, если у тебя шпага. Бессовестный великан Жора хотел тут же проглотить Вовку, но шпага воткнулась ему в язык. И Жора улетел, подвывая не по-воробьиному. А песенка кончалась такими словами:

Чтоб врагам

хвалиться

было нечем,

Не беги

назад от них

ни шага.

Даже если ты кузнечик,

У тебя

должна быть

шпага.

Никто на заметил, что в класс вошла Татьяна Михайловна.

– Ай да молодец, Медведев, – сказала она. – Ты, Гена, за лето просто артистом стал!

Генка засмущался и вскочил прямо на парту.

– Да нет… Это не я. Это брат сочинил в Севастополе для ребят. Мы там с ним ялик ремонтировали…

– Ну ладно. Пора нам о делах поговорить, – сказала Татьяна Михайловна. – А потом расскажешь про Севастополь и про ялик. Садись-ка на место, кузнечик.

И тут все заметили, что Генка и правда похож на кузнечика: в зеленой, как трава, рубашке, а руки-ноги у него – будто сломанные пополам лучинки; и гитара его тоже похожа на туловище насекомого с одиноко торчащей лапой.

– Точно! И правда кузнечик! – развеселились ребята.

– Ой, батюшки! Я, кажется, тебе прозвище придумала! – с шутливым испугом воскликнула Татьяна Михайловна. – Гена, я не хотела.