Мальчики Из Бразилии
Шрифт:
– В Рио!
Еще один вошедший попытался представиться, щелкнув каблуками, что у него не получилось:
– Антонио Паз, Порто-Аллегре!
В согбенных позах они разместились вокруг стола, подшучивая друг над другом из-за сковывавшего их неудобства и даже постанывая; рядом с каждым находился портфель или дипломат; потряхивая, они раскрывали салфетки, раскладывая их на колени, и называли грациозно приседающей официантке свои любимые напитки. Плосколицая Цуруко положила рядом с каждым из гостей исходящие паром горячие полотенца - вытирать руки.
Постепенно
– О, я же знаю вас. Вы служили у Штангля, не так ли? В Треблинке?
– Никак вы сказали «Фарнбах»? Моя жена урожденная Фарнбах, из Ленгена, что рядом с Франкфуртом.
Подали напитки и маленькие тарелочки с закусками - крохотные креветки и шарики измельченного мяса. Человек в белом продемонстрировал изощренное искусство владения палочками. Те, кто умели ими пользоваться, подсказывали неумелым соседям.
– Вилку, ради Бога!
– Нет, нет!
– засмеялся человек в белом, обращаясь к действительно хорошенькой юной официантке.
– Мы его научим! Он должен научиться!
Ее имя было Мори. Девушка в аккуратном кимоно, подносившая тарелки и судки Цуруко от сервировочного столика, зарделась, услышав обращенный к ней вопрос, и сказала:
– Иошико, сеньор.
Собравшиеся пили и ели. Они говорили о землетрясении в Перу и о новом американском президенте Форде.
На столе появились судки с прозрачным супом и очередные блюда с сырой и вареной снедью; уже исходил паром чай.
Беседа обратилась к положению с поставками нефти и вероятности, что из-за них симпатии Запада к Израилю уменьшатся.
Подали очередную смену блюд - ломтики копченого мяса, клешни лобстеров - и японское пиво.
Зашел разговор о японских женщинах. Клейст-Каррерас, худой человек с застывшим в глазнице стеклянным глазом, рассказал потешную историю о недоразумении, случившимся с одним его другом в токийском борделе.
На полусогнутых ногах появился японец и спросил, довольны ли гости.
– Первосортно!
– заверил его человек в белом.
– Прекрасно!
– остальные дружным португальско-испанско-немецким хором поддержали его.
Подали дыню. И еще чая.
Собравшиеся говорили о рыбалке и о различных способах приготовления рыбы.
Человек в белом попросил Мори выйти за него замуж она улыбнулась и посетовала, что у нее уже есть муж и двое детей.
Гости стали вставать со скрипучих стульчиков, разминать замлевшие спины и, поднимаясь на цыпочки, поглаживать свои округлившиеся животы. Несколько гостей среди которых был и человек в белом, вышли в холл поискать туалет. Остальные завели разговор о хозяине: как он очарователен, как он молод и жизнелюбив - неужели ему уже шестьдесят три? Или шестьдесят четыре?
Появилась первая группа; комнату покинули остальные.
Посуда уже была убрана со стола, и на его поверхности появились бокалы для коньяка, пепельницы и ящичек с сигарами в золотых ободках.
Мори в полупоклоне ходила вокруг стола с бутылкой в руках, роняя на дно
– Теперь валяйте отсюда, девочки, - сказал человек в белом, подходя к ним.
– Мы хотим переговорить с глазу на глаз.
– Цуруко пропустила Иошико перед собой; проходя мимо хозяина обеда, она извинилась: - мы уберем посуду попозже.
Мори, наполнив последний бокал, поставила бутылку на свободный конец стола и тоже поспешила за двери, стоя рядом с которыми со склоненной головой, она пропустила мимо себя последнего из возвращавшихся гостей.
Человек в белом снова опустился на свой стульчик. Фарнбах-Паз помог ему занять подобающее положение.
В дверь заглянул брюнет, сосчитал собравшихся и прикрыл за собой створку.
Гости занимали свои места; на этот раз они посерьезнели и шутки кончились. Коробка с сигарами пошла по кругу.
Дверной проем был надежно перекрыт.
Человек в белом извлек сигарету из золотого портсигара, захлопнул его и предложил угоститься Фарнбаху, сидевшему справа от него, который отрицательно покачал наголо выбритой головой; но, поняв, что ему предлагают прочесть надпись на крышке, а не курить, он взял портсигар и отодвинул его от себя, чтобы четче увидеть текст. Узнав подпись, он вытаращил глаза:
– Ох-х-х!
– и втянул воздух сквозь тонкие губы. Одарив человека в белом восхищенной улыбкой, он сказал:
– Потрясающе! Даже лучше, чем медаль! Разрешите?
– и протянул портсигар сидящему рядом Клейсту.
Улыбаясь и порозовев, человек в белом кивнул и повернулся прикурить от светильника, стоявшего слева от него. Прищурившись от дыма, он подтянул поближе к себе кейс.
– Великолепно!
– сказал Клейст.
– Взгляните, Швиммер.
Порывшись в кейсе, человек в белом извлек из него и положил перед собой пачку бумаг, отставив в сторону бокал с коньяком. Сигарету он расположил на краю пепельницы белого фарфора. Понаблюдав, как моложавый, с правильными чертами лица, Швиммер передал портсигар через стол Мундту, он вынул из внутреннего кармана очечник, а из него очки. Ответив улыбкой на восхищенные взгляды Швиммера и Клейста, он засунул очечник обратно, встряхнул очки и одел их на переносицу. Мундт, рассматривая портсигар, издал лишь долгий и тихий свист. Человек в белом взял свою сигарету, осторожно стряхнул столбик пепла и снова положил ее в пепельницу. Разложив перед собой бумаги, он отхлебнул коньяка и погрузился в изучение первой страницы.
– М-м-м, м-м-м, м-м-м, - донеслось со стороны Траунштейнера.
Человек в белом, допив коньяк, поставил бокал на стопку листов.
Портсигар вернулся к нему из рук серебряноголового Гессена, на худом лице которого выделялись ярко-голубые глаза.
– Какое счастье быть обладателем такой вещи!
– сказал он.
– Да, - кивнув, согласился человек в белом.
– Я исключительно горжусь ею.
– Как иначе, - сказал Фарнбах.
Человек в белом отодвинул пепельницу и твердо сказал: