Мальчики (Рассказы)
Шрифт:
За обширным письменным столом сидел невысокий мужчина в милицейской форме с капитанскими погонами. Он просматривал папки с делами, наклоняясь низко, близоруко. На стенах висели грамоты. На высоком железном сейфе беззвучно работал телевизор, немотой своей напоминая аквариум с яркими, пестрыми, в другом измерении живущими обитателями.
Капитан закрыл дела, сложил и поднял голову. На стульях перед ним сидели четверо грязных усталых мальчиков. Один из них, самый щупленький и жалкий, вдруг светло улыбнулся ему. Но капитан в ответ на улыбку нахмурился.
Он
– Привет, Женя!
– крикнул маленький мальчишка.
– Привет, Кролик, - ответил ему мужчина.
И мальчишка радостно засмеялся. Три другие мальчика оставались отрешенно-равнодушными.
Мужчина увел мальчиков из кабинета. Капитан спрятал их дела в сейф и включил у телевизора звук. "Рыбы" вдруг заговорили.
Пока шли длинным гулким коридором, сидевший за столом дежурный не спускал с них строгих глаз. Женины тапки со стоптанными задниками, надетые прямо на босу ногу, по-лягушачьи шлепали по полу. Маленький Кролик держался к Жене поближе.
Женя отворил железную дверь и впустил их в душевую. Они мылись в открытых отделениях, а он сидел на низенькой скамейке у батареи, и выражение лица у него было умиротворенно-кошачье.
Он выдал им чистую одежду, совершенно неказенную. Джинсы, разноцветные футболки, белье, носки, кроссовки. В новом облачении можно было подумать, что они обыкновенные домашние мальчики, только исхудавшие, изнемогшие после болезни, что есть у них дом, заботливые родители и что прибыли они после болезни в пансионат на отдых.
– Есть хотите?
– спросил Женя.
– Всегда!
– крикнул радостно Кролик.
И мужчина погладил его по голове.
Тем же коридором прошли в небольшую столовую. Дежурный пристально наблюдал.
И здесь дух витал неказенный.
На стенах висели детские рисунки, несколько больших, в рамах, картин. Цветные ситцевые занавески скрывали решетки на окнах. На столах лежали чистые скатерти. И даже торчали из стаканчиков салфетки.
– Садитесь, чего.
Мальчики сели вчетвером за стол. Мужчина, шлепая тапками, прошел в темную служебную половину. Свет вспыхнул. Что-то там стукнуло, звякнуло.
Кролик прислушивался. Остальные мальчики сидели отрешенно. Глазок видеокамеры смотрел на них из-под потолка.
– Женя!
– тонко крикнул Кролик.
– Помочь?!
– Помоги, - ответил мужчина.
Кролик убежал. И все время, пока он не вернулся, неся с Женей тарелки с хлебом, сыром, колбасой, маслом, чашки, ложки, чайник... все это время оставшиеся мальчики молчали, не глядя друг на друга, рассматривая рисунки и картинки на стенах. Пили чай, ели бутерброды тоже молча, как будто каждый был в одиночестве.
От еды мальчики порозовели, вспотели, и взгляды их стали сонными, осоловелыми.
Шли коридорами. Дежурные в коридорах
Бесшумно прошли в темную спальню. Слышалось дыхание спящих. Разделись, легли в свежим бельем застеленные постели. Кто-то из спавших проснулся, поднял голову и посмотрел. Женя погасил фонарик. Постоял некоторое время и ушел. Тапки его шлепнули в коридоре раз, другой, третий.
– Эй, - окликнул проснувшийся.
Но новенькие не откликнулись. Спали уже или не захотели. Даже Кролик молчал.
Ночь.
В деле Миши был протокол его задержания - на Казанском вокзале. Он жил там несколько дней. Как он объяснил, потому что стал мерзнуть на улице.
Пристраивался к каким-нибудь дальним пассажирам поближе, чтобы не привлекать внимания одиночеством, обособленностью. Слушал чужие разговоры, наблюдал чужие отношения, дремал. Когда разворачивали еду, произносил тихо, вежливо:
– Простите, вы не дадите мне немножко поесть?
Давали. Спрашивали, почему он тут, что случилось. Он отвечал:
– Ключи от дома потерял. Мама уехала к бабушке на дачу, вернется только завтра утром, и я решил здесь до утра переждать. Дверь ломать трудно железная.
Ему давали и деньги иной раз. Он благодарил.
– Смотри, - сказала одна мамаша своей дочери, - какой культурный мальчик. Как тебя зовут?
– Миша.
Надо сказать, что Миша действительно выглядел прилично. Каждое утро он не жалел, платил по восемь рублей, чтобы пройти в туалет. Умывался с мылом, полоскал рот, приглаживал волосы, отряхивал влажными ладонями одежду. И как-то раз попросил - долго присматривался, выбирал - одну пассажирку пришить к своей, похожей на морской бушлат, драповой курточке отлетевшую пуговицу.
И все-таки милиционеры его приметили и задержали. В отделении он ни на какие вопросы (кто ты? как зовут? откуда? что тут делаешь?) не отвечал. В розыске он не значился.
Он был, в общем, спокоен, но вдруг в какой-то момент, точно рябь пробегала по неподвижной воде, дрожью охватывал его страх. Затем он вновь успокаивался.
– Ну хорошо, - сказал вконец уставший от него милиционер, - как-то ведь я должен к тебе обращаться? Как прикажешь?
– Миша.
– Миша. Так и запишем.
Кроме прочего, в деле записали, что назвавшийся Мишей мальчик физически утомлен, но здоров. Умеет читать, писать и считать. Возраст приблизительно - одиннадцать-двенадцать лет. Речь правильная. Словарный запас - выше среднего. Одежда на нем - хорошего качества, не изношенная, но не зимняя, не на холода.
Фома. Не имя, кличка. От фомки - орудия взломщика.
Фомка увидел свет в провинциальном городишке десять лет назад. Отец его, Колька, был человек мягкий, пьющий. Когда-то - чинил телевизоры, но в нынешних телевизорах уже не разбирался, работал уборщиком в парке им. 50-летия, собирал пивные бутылки. Парк уходил в сосновый бор, где в тихую погоду было так же торжественно, как в церкви.