Мальчишки-ежики
Шрифт:
Эта заметка была напечатана в местной газете. Гордясь своей первой корреспонденцией, Ромка купил три номера газеты и, подарив один из них Гурко, сказал:
— А тебе надо продернуть «Ржавую сметану». Он ведь эксплуататор, наживается на труде мальчишек.
В тот же день, как заправский репортер, Зарухно узнал у мальчишек, что на свалках цветных металлов больше не осталось, что Антас стал подбивать храбрецов добывать их на артиллерийском полигоне. Там на стрельбище и вокруг воронок в лесу можно было найти свинцовые колпачки, позеленевшие
В изломанный лес полигона лишь раз в неделю пропускали грибников. Вместе с ватагой женщин, приспособив на плечи кузовки, ходили и мальчишки. Но они мало набирали рыжиков и волнушек, потому что ползали вокруг воронок и процеживали меж пальцев землю.
Иногда они натыкались на неразорвавшиеся снаряды. Хотя артиллеристы предупреждали, что их трогать нельзя, храбрецы все же пытались отвинчивать боеголовки. Из обезвреженного стакана можно было добыть картечь и медь.
Об опасном промысле Гурко написал в газету. Но его заметку почему-то не напечатали, а отослали в отдел народного образования. Там время было отпускное, и расследованием никто не занялся.
Почти в конце августа трое мальчишек нашли в лесу неразорвавшийся старый снаряд и стали его развинчивать…
Взрыв был неожиданным. Прибежавшие к курившейся воронке грибники нашли бившихся на земле окровавленных подростков.
Грибники принесли покалеченных мальчишек на пост артиллеристов. Пока запрягали лошадь в двуколку, от потери крови двое ребят скончались. Лишь третьего удалось доставить в госпиталь живым.
Слух о случившемся мгновенно разнесся по городу. Возбужденный Гурко вместе с Ромкой нобежали к Тубину и рассказали все, что знали об Антасе.
— Что же вы прежде молчали? — укорил их вожатый.
— Мы не молчали… Я в газету написал, но там мою статью куда-то дели, — пожаловался Гурко.
— Этого я так не оставлю, — пообещал Тубин. — Покажите: где плавильные печи?
Мальчишки повели его в Глинковские заросли, но там кто-то успел разрушить плавилки и остатки их столкнуть в пруд. В прозрачной воде нетрудно было разглядеть закопченные кирпичи и прогоревшую жесть.
— Заметает следы, — определил Тубин. — Его надо дома накрыть.
Дома они Антаса не застали. Перепуганные родители альбиноса клялись, что не знают, где сейчас находится их сын.
— Он с шестого класса живет самостоятельно, — уверяли они. — С нами не считается. Собрал чемодан и уехал.
Розыски ничего не дали. «Ржавая сметана» исчез из города и больше в нем не показывался.
Разоблачители
Наступил новый учебный год. В школе, как всегда, пахло мелом, чернилами, карболовкой и… скукой.
Хуторяне к первому сентября не приехали. Они еще занимались
Мальчишки и девчонки седьмого класса уныло сидели за партами и с тоской смотрели в окна, за которыми сиял под голубым небом огромный мир с его лугами и речками, с лесами и болотами, наполненными таинственными шорохами и всякими неожиданностями. Там были купанье, грибы и ягоды, а здесь — повторение того, что уже осточертело.
Все меньше и меньше по утрам собиралось учеников в классах. Не решались нарушить дисциплину только пионеры. Братья Зарухно и Громачевы приходили в школу в красных галстуках и стойко высиживали все уроки.
Заниматься в пустых классах и учителям было неинтересно. Одни из них, дав задание, занимались рукоделием, другие, обложившись бумагами, что-то писали, не обращая внимания на учеников.
Ребята тем временем играли в перышки, в крестики, обстреливали девчонок жеваными шариками, читали книжки о похождениях знаменитых сыщиков Ника Картера, Шерлока Холмса, Ната Пинкертона. Ромке было тошно от пустой траты времени, и он написал о порядках в школе в газету. Заметку напечатали и поставили подпись «Деткор Р. Гром.».
В день выхода газеты директор школы по каким-то делам оказался в уездном отделе народного образования. Там, видно, взяли его в оборот, потому что вернулся он в школу отнюдь не в благодушном настроении.
Вызвав к себе Громачева, Щуп а к некоторое время с интересом разглядывал его через пенсне, затем, указав на газету, спросил:
— Ты писал эту кляузу про нашу школу?
Ромка не спешил с ответом.
— Дайте посмотреть, — попросил он.
Внимательно прочитав заметку и убедившись, что в ней нет искажений, Громачев гордо выпятил грудь и сознался:
— Да, я писал, но не кляузу, а правду.
— Какая же у тебя, сопляка, может быть правда, если ты еще ни в чем не разбираешься…
Щупарик был разъярен. Стуча пальцем по столу, он принялся объяснять, как должен вести себя ученик, любящий свою школу и преподавателей. Он говорил пространно и занудливо. Ромка смотрел на него чистыми глазами и не улавливал ни слова из того, что вдалбливал ему директор. Он умел выключаться, и Щупак, заметив это, пришел в бешенство. Затопав ногами, он стал выкрикивать, что наказывает ученика пятичасовой отсидкой в «голодальнике».
— Юных корреспондентов за правду нельзя преследовать, — с достоинством напомнил ему Громачев.
— Я тебя, подлец, наказываю не за статью, а за нахальное и неуважительное отношение к старшим, персонально — ко мне, к директору.
— В чем же выразилось мое неуважение?
— Ты не думай, что я слепец. Даже когда ты молчишь, тебя выдает наглый взгляд. Я все вижу. А сейчас — марш класс. После уроков явишься для извинений и отбывания наказания. Иначе — за поведение двойка.