Мальчишник в зоне смерти
Шрифт:
Маша представила Андрея, и он старательно делал вид, что слушает, удивляясь, какой бред несет старый. Вид его не понравился Лешему. Глаза под толстыми очками ввалились, волосы вокруг солидной лысины неопрятно отросли, но профессор, казалось, этого не замечал.
— Очень устал, теория поливалентности меня доконала, — пожаловался Вересаев. — В Эссенском университете чудесная библиотека. Одна из лучших в Германии, да и в Европе, наверное. Но чем больше погружаешься в трактаты, тем больше путаешься. Слишком много противоречий. Особенно в доколумбовую эпоху. Полное ощущение, что ученые того времени не знали
— Все сразу?
— Это и подозрительно, — подхватил Вересаев. — При допущении этой теории, возникает вопрос, кто мог координировать такого рода коллективную дезинформацию. А из вопроса следует ответ. Потому что абы кто не помог произвести столь скрупулезную операцию. А инквизиция могла. Только какого рожна это было ей нужно? Лезть во все эти дебри с язычниками, дикарями в набедренных повязках. Какое дело было епископату до Кукулькана? Да никакого.
— А вы разве занимаетесь Кукульканом? — насторожился Андрей.
Вересаев зыркнул в его сторону глазами. Словно говоря, кто посмел влезть в его приватную беседу с дочерью. Неприятный тип.
— Мы всем занимаемся, — процедил он и опять обратился к дочери. — Официальная религия и все эти ацтеки, майя и прочие индейцы никак не пересекались. Ни коим образом. Каков вывод? — он сам же ответил на свой вопрос. — Инквизиции надо было скрыть информацию, связанную с Кукульканом. Почему? Возможный ответ: они получили от Кукулькана подтверждение его божественной сущности. В одном трактате Нилутаифага сказано "Они зрели чудо". Правда, это сказано гораздо раньше и по другому поводу, но что если Папа тоже зрел нечто такое, о чем церковь молчала две тысячи лет?
— Папа, у тебя усталый вид. Тебе надо отдохнуть.
— Ерунда! Я уволился, — быстро сказал Вересаев.
— И Ржавый…Простите, Ремнев вас так просто отпустил? — удивился Леший, он был осведомлен, как от Ржавого уходят люди, в лучшем случае ногами вперед, в худшем, на них надевали бетонные башмаки и топили далеко в море, так что и хоронить было нечего.
— Я не спрашивал. Бросил заявление по факсу, и теперь я свободный человек.
По факсу он бросил. Ага.
— Он еще посмел мне угрожать! — сжал кулачки Вересаев. — Ничего, завтра же уезжаю в Лондон! Там ему меня не достать!
А дочка? Хотелось крикнуть Лешему. Ну, идиот.
Скайп прервался, одновременно снаружи прошумела машина, но не остановилась.
Леший холкой почуял, что от его уютного убежища не осталось и следа. Стоит он словно голый.
Глава 8
На следующее утро профессор проснулся с криком:
— Мушка! Маленькая мушка!
Он открыл полные слез глаза.
— Приснился кошмар, профессор? — как бы, между прочим, спросил Картазаев, на самом деле поведение Манатова становилось все более подозрительным. — Нам надо торопиться. На все про все нам двое здешних суток осталось. Точнее: два световых дня по восемь часов.
Первое открытие подстерегало путников на перекрестке: дороги оказались перегорожены тремя рядами непреодолимых для машин препятствий, по форме напоминающих канцелярские кнопки только высотой в метр.
— Знакомая
— Не обольщайтесь, Владимир Петрович, и не спешите делать торопливых выводов, — возразил Манатов. — Допускаю, что все мы и этот город в частности существуем лишь внутри модуля. И я вполне допускаю, что все эти картинки он черпает прямиком из нашего мозга. В данном случае, из вашего.
Мошонкина, которого мало привлекало теоретизирование, заинтересовала фигура косильщика, застывшего на обочине. Осунувшееся лицо увенчивала косматая борода, а сам он был одет в длинное рубище.
— Не умеет косу держать, а вроде наш человек. И самое интересное, что он здесь косить собрался?
Действительно, косильщик стоял на полностью вытоптанном пятачке. Вокруг только песок, усеянный осколками бетона.
Когда они удалились достаточно далеко от перекрестка, Дина вскинула руку ко рту.
— Он повернулся!
Все оглянулись, но было слишком далеко, чтобы точно узнать, шевельнулся ли косильщик. Возвращаться не стали, справедливо решив, что косильщик действительно мог со временем изменить положение.
— А что если время действительно совсем станет? — поинтересовался Мошонкин.
— В таком случае кинетическая энергия моментально перейдет в потенциальную. После чего мгновенный скачок температуры до нескольких тысяч градусов, и Земля станет новым солнцем.
Новый объект отвлек их от теоретических изысков. Над следующим перекрестком, перегороженным знакомыми "кнопками", на высоте в пару метров висел "Миг-27".Было дико видеть, как десятитонная махина свободно парит в воздухе, ничем не поддерживаемая.
Мошонкин подпрыгнул и, ухватившись за крыло, влез на самолет. Грохоча по плоскостям, подошел к кабине.
— Пусто!
— Он качается! — опасливо заметила Дина.
Десантник подпрыгнул на крыле, потом, ухватившись за кабину, постарался раскачать самолет посильнее. Тот медленно поддался. Кончики крыльев нехотя заколыхались и тотчас исчезли в невесомой дымке. По ушам резанула непередаваемая низкочастотная вибрация, и Мошонкин кубарем скатился на землю. Самолет еще некоторое время погудел, словно гигантская оса, медленно затихая. Из небытия вернулись исчезнувшие крылья, и самолет снова замер в прерванном полете.
Пыльный хвост тянулся за ним издалека. Поднятый турбулентным потоком, на всей протяженности висел разношерстный мусор. Мошонкин не замедлил споткнуться о висящую в пустоте жестяную банку из-под пива.
Вскоре они столкнулись с настоящей неприятностью. Картазаев давно обратил внимание на приближающееся препятствие. Больше всего оно напоминало свисающую с неба грязную тряпку. Лишь приблизившись, они поняли, что это дождь. Нормальный летний дождь. Некоторые капли висели по отдельности, другие же предстали в виде вытянутых многометровых струй, вызывающих при дотрагивании ощущение холодного желе. При желании его можно было даже слегка отгибать. Чем путники не преминули воспользоваться, когда дождь сделался чересчур частым. Люди протискивались между частоколом застывшего ливня, временами теряя друг друга из виду.