Мальчишник. Райское наслаждение

Рощина Наталия

Голубев считал иначе. Тот мог нагнать охрану (прямо в костюмах, хорошо хоть не в пальто) в парилку и получать удовольствие, глядя, как они исходят потом. Лев давно убедился, что их вкусы разнятся, когда речь идет о чем-то, что не касается работы. Издеваться над теми, кому ты доверяешь свою жизнь, претило Лузгину. Уже достаточно давно ему пришлось смириться с неудобствами в жизни состоятельного человека. Некоторые вещи просто перечеркивали все то положительное, что давали деньги, связи, неограниченные возможности. Любой нормальный человек, уставший от проблем, мечтает поменяться с ним местами. Но, как правильно говорится в поговорке: там хорошо, где нас нет. Положительное уравновешивается отрицательным. Бочка меда с большой ложкой дегтя.

Ты уже не хозяин своей жизни. Уж

как не хотелось Лузгину ехать за океан, а пришлось. Теперь еще Гордей с его неуемной жаждой приключений. Лев все прекрасно понимал: у Гордея не было оснований блюсти верность жене. Они давно сравняли счет по количеству измен. Они уже не обращали на это внимание, живя каждый своей жизнью. Их это устраивало. Вот он, Лузгин, так бы не смог, а Голубев может. Это не причина для разногласий, но и не повод принимать участие в забавах, которые тебе вовсе не нужны. Пока все увеселительные мероприятия носили весьма невинный характер. Поэтому неожиданная поездка в баню показалась ему элементарным желанием доставить им удовольствие. Обе стороны довольны переговорами, а значит, есть повод для того, чтобы порадовать друг друга, расслабиться. Кто спорит, что баня — лучшее средство расслабления. Но все забыли, что за окном июль. Знойный июль, когда хочется ощутить прохладу освежающего душа. Правда, природа постаралась: с утра шел дождь, на улице было прохладно, а к вечеру поднялся ветер. Гордей ликовал, говорил Льву, что сама природа благословляет баньку. Спорить Лузгин не стал. Гордей убедил его, что отказываться от предложенной программы нехорошо. Их могут не понять. Зачем строить из себя черт знает что, когда можно отлично провести время?

Американцы улыбались, пригласили в парную. Свободно владея английским, Лев говорил с ними о том, как прошла первая половина дня. Он не мог сдержаться, чтобы не сказать, что скучает по дому, по жене, которая поехать с ним не смогла.

— Ты о чем воркуешь? — ревниво спросил Гордей.

— О том, что у них здесь все супер, но хочется домой.

— Вот хрень какая! — возмутился Голубев. — Нашел о чем говорить. Мы здесь зачем по-твоему?

— Ладно, — смирился Лузгин. — Паримся, перекусываем и уезжаем в гостиницу. Честно говоря, я спать хочу. Погода хреновая.

— Проснись, сурок! Какая погода! — Гордей хлопнул его по плечу: — «А ведь годы летят, наши годы, как птицы, летят. И некогда нам оглянуться назад…» Представляешь, оглядываешься и не видишь ничего позади. Пусто, голое поле, вспаханная земля, ни единого всхода. Разве о такой жизни мы мечтали?

— Ну, Леонидович, ты и самого Лузгина можешь уговорить, — засмеялся Лев. Это было правдой: если Льву чего-то категорически не хотелось, никакая сила не могла заставить его сделать это. — Давай раздеваться.

— Благодарю за комплимент, Лев Батькович.

Голый Голубев гляделся Аполлоном. Пожалуй, одежда скрывала многие его достоинства, прежде всего, мужское — внушительных размеров. Лузгин не удержался, чтобы не прокомментировать это. О чем вскоре пожалел.

— Я знаю, зачем ты все это устроил, — погрозив пальцем, сказал Лев. — Ты хочешь, чтобы я в который раз почувствовал себя униженным.

— Ты о чем? — Делая вид, что не понимает, к чему тот клонит, Гордей выпрямился.

— Я о вашем гигантском фаллосе, друг мой. Он великолепен, — Лева улыбнулся.

— Об этом? Да пустяки. Иногда это доставляет мне хлопот, — ни с того ни с сего признался Гордей. Лев не был готов к таким откровениям. — Мне приходится быть осторожным, чтобы вместо удовольствия не причинить боль, понимаешь?

— Да, — кивнул Лев. Ему был неприятен этот разговор, он предпочел уйти в парилку.

— Ведь мы давно знаем, что главное не размер, а техника, эмоции, — вслед ему крикнул Гордей. — Но с этим у меня тоже полный порядок.

В парилке их ждали партнеры. Раскрасневшиеся, мокрые от пота, они смеялись, рассказывали пошлые анекдоты. Лев усмехнулся: странное место, где все говорят только о сексе. Всех так и тянет на пошлость. Однако он никак не мог разделить всеобщего веселья. Что же ему-то так трудно расслабиться? Лев задумался. Не перебарщивает ли он? Человеку свойственно жалеть себя. Но так

можно себя завести куда угодно: от безудержного веселья до печали и тоски, переходящей в затяжную депрессию. У него нет оснований ни для первого, ни для второго. Нормальная жизнь, правда, много работы, но есть возможность отдохнуть. Чего кочевряжиться? В какой-то момент ему стало до слез себя жалко. Что это он на самом деле так расстрадался? Подумаешь, уехал по делам. Жена осталась дома — обычная ситуация. Зачем же делать из этого проблему? Да и Голубев с ним уже замучился. Скоро вообще станет массовиком-затейником — уж как старается вывести своего друга из состояния апатии. Нужно во всем знать меру.

Прыгая в бассейн, Лузгин сказал себе, что вода смывает плохое настроение. Нет повода: сделка состоялась, переговоры идут прекрасно, Вася ждет его. Все хорошо. Лева выбрал место, где глубина воды была по грудь. Воспоминания о Васе заставили его сердце биться быстрее. Лузгин усмехнулся: «Как пацан, честное слово», но какое это приятное состояние. Ждать возвращения домой, подгонять время и знать, что там тебя ждет настоящее наслаждение. Он скоро вернется и тогда… Лев не успел додумать, что тогда, потому что дверь распахнулась.

Вошел давешний красавец, поставил на столик поднос с фруктами, какой-то едой, напитками. Лузгин не разглядел. Красавчик вышел, и тут впорхнула стайка обнаженных девушек. Машинально Лузгин сосчитал: шесть. Четыре мужчины и шесть девушек — странная комбинация. Потом пришла мысль, что американцам по одной, а для них с Гордеем по две. Гостям все лучшее, двойная доза — так принято у нас, значит, чему-то мы этих американцев все-таки научили!

Девушки с визгом прыгали в воду. Лев пытался поймать взгляд Голубева, но тот ошалело уставился на соблазн, который сам плыл в руки. Еще мгновение, и одна из девушек, японочка, вынырнула рядом с Гордеем. Ее черные как смоль волосы были собраны в узел, но Голубеву это не понравилось. Легким движением он снял с нее заколку, блестящие волосы рассыпались по спине, затрепетали, касаясь маленьких, упругих ягодиц. Японка улыбнулась. Обвив руками шею Гордея, подпрыгнула и ногами обвила его талию и защебетала. Голубев что-то восклицал, причмокивая губами. Интересно, на каком языке они изъясняются? Через мгновение они уже целовались. Вторая девушка гладила спину Гордея, осыпая ее быстрыми поцелуями. При этом ее тонкие, проворные пальчики стаскивали с него плавки. Взрывы смеха и аплодисменты — это американские партнеры приветствовали начало основной части программы.

Лузгин не разделял их веселья. Он недовольно поморщился, но и ему предстояло общение с двумя очаровательными рыжеволосыми девицами, которые в мгновение ока оказались в бассейне.

— Привет! Я Таша. — Одна из них, бойкая, курносенькая, улыбчивая, подплыла к Лузгину. Ее пальчики коснулись его плеч. Трепетно подрагивая, они пробежались по ключицам, шее, коснулись волос. Лев напрягся: сейчас она обовьет ногами его талию. Вторая девушка с милыми серо-зелеными глазами, в которых застыл детский восторг, плавала чуть поодаль, но весь ее вид выражал нетерпение. Она кокетливо помахала пальчиками и улыбнулась.

— Привет. Я Карина.

Лузгина слегка шокировало появление девиц. Сейчас его беспокоило одно: знал ли об этой части программы Голубев? Судя по тому, как замечательно он резвился с очаровательными юными японками, Гордей знал. Лев не исключал, что все происходит по просьбе его друга. Какого черта?! Сам мог бы развлекаться как угодно, с кем угодно, но программа явно рассчитана и на него, Лузгина. Ему это не нужно!

В Лузгине взыграло негодование, он боялся обрушиться на ни в чем не повинных девушек. Надо же, они обе «совершенно случайно» оказались рыжеволосыми. Кто же просветил американцев, как не Гордей! Лев бросил на него уничтожающий взгляд, но Голубев не замечал ничего вокруг, его исступленно и откровенно ублажали две очаровательные девицы. Судя по всему, Гордей стремительно приближался к оргазму. Плеск воды, возбужденный смех, пошловатые, подбадривающие выкрики, визг. Лузгин закрыл глаза и отвернулся. Он успел подумать, что девицы, наверное, полиглотки. Скольких мужчин разных национальностей им приходится обслуживать?