Мальчуган
Шрифт:
Мы с «Дикообразом» с восторгом смотрели, не отрываясь, на эти пляски, как вдруг с другой стороны, невдалеке от нас, послышался громкий боевой клич; в публике, до сих пор тихо и мирно созерцавшей выступление на подмостках, сразу же возникло волнение, толпа беспокойно начала передвигаться из стороны в сторону.
Раздались крики: «Дерутся! Дерутся!…» И в ту же минуту, проталкиваясь между локтями, к нам подбежал брат «Красной рубашки».
– Господин учитель! – крикнул он. – Опять драка!… Школа решила отомстить за утреннее поражение и снова затеяла бой с ребятами из педагогического… Идите скорей!… –
– Вот надоели мне эти мальчишки, – буркнул «Дико-образ», – опять начали! Надо ж и меру знать!…
И он пустился бежать, лавируя между прохожими. Нам нельзя было только наблюдать, видно он хотел ути-хомирить мальчишек. Ясное дело, что я и не подумал оставаться в стороне. Вслед за «Дикообразом» и я бросился на место происшествия.
Драка была в самом разгаре. «Педагогических» ребят было человек пятьдесят – шестьдесят, а школьников, наверно, втрое больше. Воспитанники училища были в форменной одежде, а школьники после парада все переоделись в японское платье, так что враждующие стороны сразу можно было различить. Однако в пылу сражения все перемешались, то сцепляясь, то разделяясь, и уже невозможно было понять, кого куда растаскивать.
«Дикообраз» некоторое время наблюдал этот хаос с таким видом, будто хотел сказать: «Что же делать-то, черт возьми!…»И действительно, что было делать? Придет полиция – хлопот не оберешься!
– А ну, давай разнимай их! – крикнул он мне.
И я, не говоря ни слова, ринулся в самую гущу потасовки.
– Перестаньте! Бросьте!… – заорал я. – Вы же школу позорите своим хулиганством! Да перестанете вы?… – Еще раз крикнул я и стал проталкиваться на линию границы между противниками, но это оказалось не так-то просто. Я продвинулся на два-три шага и застрял – ни взад, ни вперед. Прямо передо мной рослый парень из педагогического училища дрался с школьником лет пятнадцати – шестнадцати.
– Стой! – завопил я и, схватив парня за плечо, хотел было силой разнять их, но в этот самый момент кто-то снизу поддал мне под ногу. Застигнутый врасплох, я отпустил воспитанника и плашмя грохнулся на землю. Какой-то мальчишка в жестких ботинках прыгнул мне на спину. Опираясь на обе руки и на колени, я сначала встал на четвереньки, потом вскочил на ноги, а мальчишка покатился с моей спины и упал. Поднявшись, я огляделся и не дальше чем в пяти-швсти шагах от себя увидел огромную фигуру «Дикообраза».
– Стойте!… Стойте! Прекратите драку!… – кричал он, тщетно пытаясь выбраться из свалки.
– Эй!… Совсем плохо дело! – окликнул я его; но он ничего не ответил, наверно не услышал.
Неожиданно камень, со свистом прорезав воздух, ударил меня в скулу, и в тот же миг кто-то треснул меня сзади палкой по спине. Раздались голоса:
– Куда лезешь, а еще учитель!
– Бей его, бей!…
– Ребята, да их всего двое, учителей-то! Один большой, а другой маленький!
– Камнями их!…
– Эй, вы! Не смейте грубить! Деревенщина, а туда же!… – закричал я и быстро ухватил за волосы стоявшего рядом воспитанника. Опять просвистел камень; на этот раз он только слегка задел мою стриженую голову и упал где-то сзади.
Что происходило с «Дикообразом», мне не было видно. Что оставалось делать? Сначала сам ввязался,
И, подумав так, я снова принялся как попало раздавать и получать тумаки.
Но тут раздался крик:
– Полиция! Полиция!… Бегите, бегите!…
До сих пор здесь пошевельнуться было так же трудно, как плавать в застывшем клее, а теперь, смотрите-ка, разом стало свободно, – удивился я.
Обе враждующие стороны моментально отвели свои войска. Ишь ты! Деревенские, а отступать умеют не хуже Куропаткина!
Я оглянулся – посмотреть, что с «Дикообразом». «Дикообраз» стоял поодаль и утирал нос. Его легкое хао-ри было разорвано в клочья. Видно, ему разбили нос, и шло много крови. Нос у него распух и стал багровым, смотреть и то было больно. Мое авасэ с крапчатым рисунком хоть и было все в грязи, однако пострадало меньше, чем хаори «Дикообраза». Но скула невыносимо ныла.
– Сильно раскровянили, потому и болит, – объяснил мне «Дикообраз».
Появилось человек пятнадцать полицейских, но школьники успели скрыться, так что захвачены были только я и «Дикообраз».
После того, как мы назвали свои фамилии и в общих чертах рассказали, как обстояло дело, нам было сказано:
– Идемте в полицию, там разберемся.
И мы отправились в участок. Там мы все подробно изложили полицейскому начальнику, после чего нас отпустили.
Глава 11
Проснувшись утром, я почувствовал, что у меня невыносимо болит все тело. Видимо, давали знать себя последствия вчерашней драки.
«Да, особенно-то хвалиться нечем…» – думал я, лежа в постели.
Хозяйка принесла местную газету «Сикоку симбун» и положила ее у моего изголовья. По правде говоря, мне даже читать и то трудно было, но я сказал себе: «Развеможно мужчине раскисать из-за таких пустяков?» – и, с трудом повернувшись на живот, развернул газету на второй странице. Взглянул – и ахнул: там как раз было напечатано о вчерашней потасовке. Собственно ничего удивительного нет, что в газете помещена заметка о драке, но там было сказано следующее:
«Учитель средней школы, некто Хотта, и некий хлыщ, недавно прибывший сюда из Токио, подговорив добронравных и послушных школьников, подбили их устроить драку; больше того, оба они, присутствуя на месте происшествия, сами всем этим руководили и без всякого повода учинили хулиганские выходки против учеников педагогического училища…»
Вот что там писали! И дальше было еще:
«…Средняя школа нашей префектуры благодаря царящим здесь добрым нравам и послушанию издавна во всей стране служила предметом восхищения и зависти, ко теперь из-за этих двух легкомысленных типов преимущественное положение нашей школы утрачивается; и поскольку позор тем самым ложится на весь наш город, то мы должны решительно и настоятельно потребовать привлечения их обоих к ответственности. Мы уверены, что надлежащие инстанции не только применят по отношению к этим хулиганам должные меры, но и добьются, чтобы в дальнейшем для них был закрыт доступ в педагогическую среду».