Maledictum Scavri Valentini
Шрифт:
Миллиарды его нечестивых глоток раззявлены в требовательном вопле о справедливости.
В этом они единодушны.
Расы и нации, делящие меж собой одну участь, поражены проказой. Они пленники общей лжи. Зависть, лицемерие и предательство — самые страшные гетии их отношений.
Уравнивая их в правах, веют ветра Чумы, Хвори и Мора. Из темных проемов дверей, распахивающихся в неземные пределы, они ворвались, как вестники всеобщей Гибели. Въедаясь в податливые покровы, они кочуют по иллюзиям хрупкого равновесия, отданного
И так же из недр болезнь рвет паразитирующие мечты цивилизаций. Рыхлые законы сотрясают гнойное нутро. Жидкая мораль не держится в пористых артериях и растекается слизью, что сущее наслаждение для мокриц в рясах. Окруженные мертвыми идолами, они строят свою власть, свои храмы.
Распадающаяся плоть человечества струпьями покрывает конструкцию из бездыханных принципов и идеалов.
Столпы, на которые опирается его «вера» и его «непогрешимость», это также его кости, разъедаемые эрозией христианских учений, крошащиеся под непомерной тяжестью диадем алчности, венчающих многочисленные головы, грызущиеся меж собой.
Пока не придет Тьма, и не заставит их замолчать, черные ото лжи, кощунственные рты отхаркивают пустые слова о всеобщем благе, и вдыхают то унаследованное проклятие, что стало разъедающим ядом для легких человечества, и вирусом в его крови.
Подобно Пилату, человечество умывает тысячи своих рук перед каждым грязным делом, и не внемлет тому, кого называет богом. Но навечно въевшаяся копоть несмываема с миллиардов грубых душ. Они пахнут жертвенным дымом, курятся серой.
Возлюбленные чада божии тысячи лет более чем упрямо идут по стопам Иуды.
Для них пример повесившегося запечатлен в веках, и топот марширующих ног заглушает призывы распятого на кресте раба.
И ныне зыбкие тропы теряются, упираясь в границы, за которыми грядой возвышаются острые клыки темных законов.
Человечество в смятении.
В дерзновенных вспышках своеволия оно ведет войну с богом. Оно отторгает все заветы, и спешно заключает взаимоисключающие пакты.
Сумеречные божки так называемого технического прогресса не защитят человечество.
Поиски им «нового» бога, создание многочисленных религий, говорит лишь о том, что человечество окончательно сбилось с пути к вратам рая.
Растерянность отравляет умы и выедает глаза, видящие только непроницаемый частокол безнадежности.
Ускользнувшее от клюки доброго пастыря стадо разбредается в разные стороны, и неспособно уже собраться по зову архангельской трубы.
Здесь и везде,
отныне и навсегда,
падшее человечество, слепое человечество,
— законная наша добыча.
XI
Мы слышим стенания и проклятия, они сливаются в многоголосый гул, перерастают в рев.
После величественной фуги Преисподней теперь они
Мы видим потные, согбенные спины и раболепно выставленные в небеса ягодицы. Исполосованные бичами хребты народа, кирки и мотыги.
Их мозолистые руки строили град на семи холмах, их руки поднаторели в строительстве каменных мешков по заказу испанских фра, их скрюченные пальцы вырывали пищу из глоток себе подобных, а их языки не знали усталости.
Своими деяниями они открыли нам путь, отдавая предпочтение нашей удаче, уступая под натиском нашей фурии. Они проложили сквозь топи гать и выстелили ее ковровой дорожкой. Все было готово к тому, чтобы мы вошли, даже не выпачкав своих ног.
Они не рады — они ввели в свой дом Ад. Они встречают нас потоками грязи, льющейся из их ртов и неумелыми попытками нас остановить.
Но слишком поздно теперь, когда разверзлась Преисподняя.
Смотрите, небеса густеют, верхние и нижние их уровни забиты до предела желавшими попасть туда и уплатившими назначенную цену, светопрестольные казематы наполнены богоизбранными узниками, отныне они заточены навечно.
Небеса трещат по швам под собственной тяжестью, от ощущения собственной значимости, полыхают огнями и молниями, рвутся от давящих изнутри противоречий. Прорехи щедро ссыпают белую и приторную, дурманящую манну. Это — кость, брошенная собакам, аванс за послушание.
С земли обреченной тянутся руки, украшенные стигматами, голодные жадные рты застыли в оскале, глаза узрели, как белый цвет темнеет в атмосфере, сочится кровью, орошает их слезами. Теперь они знают, что скоро выпадет обильный урожай пепла небес. Обманутые, они вопят, обиженные, они стонут.
И молят о разрождении небес спасителем.
Да не отвергнут нас!
Мы принесли бесценный дар — спасение от бога и самого человечества. Их крик: «Hostis Humani generis» относится к нам.
О нет, мы метим гораздо выше, и всей полноты нашей ненависти достоин один только бог. Как презираем мы человечество за порок, лицемерие и рабскую сущность, так более всего ненавидим мы небеса за святость в олицетворенной пассивности.
Сметя человечество, мы уберем со своего пути тот хлам, что лежит меж нами и сердцем бога.
Именно потому человеческое царство подлежит сокрушению, подлежат свержению надменные олигархи, и подлежат втаптыванию в грязь целые народы.
Упадок, запустение, прах сопутствуют нам в этом.
Мир будет плацдармом для вторжения на небеса и источником ресурсов для достижения победы. Сие место станет явным доказательством полного воплощения в реальность политики бескомпромиссных завоеваний и утверждения основ нашей морали — прямолинейной, жесткой и не признающей уступок и отклонений.