Maledictum Scavri Valentini
Шрифт:
Но самой своей природой воинство человеческое не отвечает требованиям, возложенным на его многочисленные плечи. Оно содрогается при неизбежной угрозе нашего вторжения. Оно всем естеством сопротивляется нашему насильственному проникновению в его тесные, но разобщенные порядки; противопоставляет нам свою распыленную на удовольствия натуру и ослабевшую от искушений волю.
Дисциплина, как раздробленные суставы, как порванные связки мышц, не является более цементом, скрепляющим его части, и делающим войско цельным и грозным.
Тот дух равенства, что характерен для взаимоотношений между воинами при
Связи боевого братства ослаблены мишурой всех мастей и рангов, палочной муштрой подчинения и разлагающим действием атмосферы безверия; дезориентацией, вызванной беспринципной ложью, а также отсутствием бескомпромиссных идеалов.
Тот дух корпоративности между боевыми единицами древних мирских армий, что заставлял участвовать в благородных соревнованиях за честь первым взойти на крепостную стену, либо спасти от гибели товарища по оружию, угас вместе с этими армиями, уступив место скверне отчуждения и предательства. Человеческое воинство, не успев вступить на путь противостояния нам, изначально находится на грани развала.
О dieu, такие армии не водятся к победам.
И наша нужда вскрывать нарывы не разбирает: обремененных ли оружием, или хоронящихся за ним.
Чужеродный для человечества, хтонический прорыв вгрызается в сердце стоящего одесную небес войска, втягивает в разрушительную для него вакханалию битвы, завораживает стремительными па dance macabre.
Наш напор обостряет все внутренние его противоречия, разрывает тесный клубок серых хитросплетений и, отделяя черное от грязи, а белое обагряя кровью, обнажает сами его нервы в жестокой необходимости пульсировать, топя все в густом гневе вселенской конфронтации.
XVI
Да, человеческая армия не чета божественной…
И то, что чувствует воин Сатаны и враг человечества в канун сражения, обрекает выстроенные вдоль воспламененных границ войска противника на поражение.
Моральное превосходство демонической сущности, темная воля, сжатая в пружину, и цель, из самых глубин Ада взорвавшая панцирь земных приоритетов, сметут с лица земли лимес вражеских укреплений и податливые форты выродившегося человечества.
Благословенна цель, к которой ведут Злодеяния.
Благодатна почва, в которую мы сеем ветер…
Мы, держащие чаши скорбей и весы утрат в своих руках, бесстрастно отмеряем последствия всех войн вселенских, и битва за господство над землей не станет исключением.
Отягощенные собственным злом, склоняются долу чаши человеческих побед, и втаптываются в землю в борьбе со Злом демоническим. Лишенные венцов и обнаженные, такие же бессильные, как и в час своего создания, рассеиваются перед нашим взором мифы о несокрушимости человеческой армии. Видение ее сути, наше неприятие любой фальши, туманных миражей могущества и уничиженности, воспламеняют доведенную почти до совершенства экспрессию нашего вторжения, струящуюся по скользким от крови дорогам индустриального ада человеческой фантазии. Иззубренные парадоксы
Они все те же, что и тысячелетия назад, пусть и облачены в воинские доспехи финальной битвы. Они несут смятение и гибель стражам истощенных идеалов, исходят изнутри вовне и поддерживают горение, что учинили мы в захламленных тайниках людских сердец.
Мы видим, как отсутствие духовных тылов и инициативных устремлений бунтующей воли определяют позиции человеческой армии и болотистость мест ее дислокации, не оставляя возможности для воинов людских кровей дезертировать в иной, для кого-то из них обетованный мир.
Их, кого марионеточность бытия и наследие бога поместили здесь: между нами и небом, между молотом и наковальней, и кому достало мужества взглянуть в глаза олицетворенных порождений их суеверных страхов, ожидает война, где не будет победителей из числа сынов человеческих, и из их стонов не будет соткано милосердие.
Смертным нет выгоды в предстоящей войне. Их слепота полирует узорами судьбы на пальцах барельефы наших титанических свершений, оставляя им самим только выщербленные камни преткновений и замкнутые лабиринты цикличного разложения. Смертные предпочли бы продолжения грызни между собой за свои собственные ценности, близкие им, желанные и неизменные, если бы только горизонты их надежд на благополучие не оказались опалены полыхающей грозой нашей агрессии.
Не достоинство их натуры делает их избранниками, и не загубленный потенциал дает право обнажать меч.
Не клич трубы Архангела, но зов борьбы амбиций и ложных устремлений сминает их разрозненные орды в их роковом сопротивлении.
Не имея оправдания своего существования, человеческие воины сорной травой стелятся по земле, полнятся густотой, опутывают наши ноги, но не могут воспрепятствовать нам сделать следующий шаг и нанести решающий удар.
Чем более встает их против нас, тем лучше и быстрее наш успех; мы вторим за Аларихом: «Густой травой не испугать косящего», — не сможет выстоять то воинство, где под личиной побеждающей плоти каждого солдата микрокосм рабского вырождения, а в нем — духи противоречия и заблуждения сплелись в схватке, выясняя, кто из них выйдет победителем и будет бороздить безраздельно топи мертвого мира. Таковы боги их войн. Таковы мессии, ведущие их в битву.
Своими изогнутыми инсигниями, взмахами своих серпов мы приветствуем в последний раз и больные людские души, и бренные тела многочисленного воинства человеческого.
Мы предрекаем — война с ним не принесет нам измождения и не увенчает нас новой славой.
Горение не сможет избежать золы.
Ад — гарантирует победу.
XVII
Каждое мгновение нашего времени стоит многих человеческих душ.
По мановению Сатаны мы двинули свои бессмертные легионы стезей Шавайот, что простирается через фронт Тьмы до верхних складок Эмпирея. До тени конечного Милиона Земли суета человеческих армий будет роскошествовать за наш счет, расходуя на себя наше время, истребляя себя этим временем.