Маленькая леди и принц
Шрифт:
Нельсон удивленно повел бровью.
– А парик зачем? Не боишься, что он вымокнет? Нет! Только не говори, что вы с Принцем-фальшивкой задумали похитить все драгоценности, какие только будут на борту, и тайно отправиться к швейцарской границе!
Я снисходительно взглянула на него.
– Парик не вымокнет, потому что я не собираюсь прыгать в воду. А без него не могу – нас с Ники будут фотографировать. Для общественности я – его изысканная новая подруга, вполне ему подходящая. Всем нам – и тебе, и благотворительнице Леони – придется расхаживать по яхте с чинным видом
– За исключением Имоджен,– заметил Нельсон.
– Не напоминай мне о ней! – Я покривилась. – Она изводит Ники звонками. Недавно, когда мы вместе обедали, позвонила емуи стала обливать меня грязью – обзывать шлюхой и прочими гадкими словечками. Я сама слышала.
– А ты уверена, что она обзывала тебя, а не его?
– Нельсон!
– Ладно, ладно. – Нельсон погрыз ноготь – верный знак, что он нервничает! – и переставил на моем туалетном столике бутылки с разнообразными средствами по уходу за волосами. – А, гм… парням, по твоему мнению, в чем полагается быть во «Дворце Джина»? Или как там называется эта яхта?
– Не мне тебе объяснять, что полагается носить на яхте,– ответила я.
– А если я не знаю? – более настойчиво, но с нотками смущения произнес Нельсон. – Не желаю, чтобы П. Ники насмехался надо мной из-за такой ерунды.
У меня потеплело в груди. Нельсон ни разу в жизни не спрашивал моего совета по поводу костюмов и вообще внешнего вида.
– Гм… наверное, вполне подойдет любая одежда, в которой ходят на праздники в саду. Легкие рубашки, хлопковые брюки, ветровки. – Я шутливо погрозила ему пальцем. – В других местах
в подобных нарядах показываться нельзя. А на яхте… По-моему, очень даже можно.
– Хорошо,– сказал Нельсон. – Понял.
Так ничего и не придумав, я решила обратиться за помощью к профессионалам и поехала в «Харви Николе». А четырьмя часами позднее, подобно кинозвезде, ошалевшая от трескотни продавщиц– консультанток, вышла на улицу с тремя пакетами. В них лежали: пара белых шелковых широких брюк, пара утягивающих штанов, которые следовало надевать под брюки, шикарный топ в бело-синюю полоску, пара изящных золотистых сандалий, немнущееся маленькое черное платье, коричневое в белый горошек бикини с симпатичными завязками и волшебными, корректирующими фигуру жесткими вставками, невообразимое платье от Эмилио Пуччи с принтами и воротником-хомутиком (чтобы сидеть в нем и потягивать мартини, точнее, привлекать к себе внимание папарацци), длинная туника, пара огромных очков а-ля Софи Лорен, восхитительный шелковый шарфик, чтобы повязывать его вокруг головы в щегольском морском стиле, и, разумеется, новая сумка, куда предстояло это все упаковать.
Нельсон всегда повторял, что отправляться в путь надо вовремя, то есть с приличным запасом на возможные дорожные аварии или на случай, если я вдруг забуду что-нибудь важное, а он решит вернуться и проверить, выключил ли плиту. Я на этой неделе без продыха
Ники обещал присоединиться к нам в аэропорту, «у гейта». Я взяла с него клятву, что он не опоздает.
Нельсон, разумеется, явился за мной в агентство на добрых полчаса раньше, чем планировал, и устроил мне словесную инспекцию дорожной сумки.
– Паспорт?
– Да! Нельсон, я хотела бы до отъезда дописать и отправить письмо, так что…
– Евро?
– Вряд ли они нам понадобятся, но – да…
– Страховка?
Я махнула на письмо рукой.
– Нельсон, я ни капли не сомневаюсь: если стрясется нечто непредвиденное, Александр отправит меня назад в Англию на личном самолете. Боже мой! Ты потрясающе выглядишь!
Он, и правда, смотрелся на все сто в светло-коричневом хлопковом костюме и синей рубашке с открытым воротом, прекрасно подчеркивавшей голубизну глаз.
– Я когда-нибудь видела этот костюм? – с любопытством спросила я.
– Гм… Может, видела, может, нет. Я купил его на вечер в крикет-клубе, но так ни разу и не надел,– ответил Нельсон с таким видом, будто не придает тряпкам особого значения. – Ты тоже, надо заметить, здорово выглядишь. Отчасти даже nautique.
– Что ты имеешь в виду? – воскликнулая. На мне были симпатичные темно-синие брюки, блузка без рукавов с принтами и лакированные туфли с очаровательными золотистыми пуговками. По– моему, на капитана в фуражке и с глазной повязкой я ничуть не походила. – Nautique?
– Ну, видишь ли… Я смотрю на тебя как на человека, не связанного с морем, а сам – яхтсмен,– непонятно объяснил Нельсон и тут же стал торопить меня, ворча, что времени совсем не остается.
Мы заехали за Леони в Хэммерсмит, где находилась ее контора. Нельсон поднял шум из-за того, что пришлось остановиться на желтой линии, поэтому Леони села на заднее сиденье рейнджровера прежде, чем я успела взглянуть, какая на ней одежда. Она была, как всегда, налегке – с единственной маленькой сумочкой.
– Привет, Дынька.
– Привет, Нельсон! Не возражаете, если я сделаю несколько звонков? Мне пришлось взять полдня выходных. Надеюсь, не пожалею об этом!
– Конечно звони,– ответила я. – Послушай меня давным-давно никто не называет Дынькой.
Представив, что она будет обращаться ко мне так же в присутствии Ники, я поежилась.
– Серьезно? Ну, прости,– пробормотала Леони, хотя в эту минуту ей уже ответили и она переключила внимание на телефонный разговор.
Нельсон взглянул на меня с едва заметной улыбочкой. Я надела солнцезащитные очки. Погода стояла жаркая, а на окраине Лондона было море машин. С каждой милей, на которую мы с трудом продвигались вперед, я чувствовала, что мой наряд все больше и больше теряет вид.
– Откуда мы вылетаем? – спросила я Нельсона. – Из Фарнборо?
Если бы мы приняли предложение Александра и согласились лететь на его самолете, не пришлось бы толкаться в аэропорту. Бабушка находила частные летательные аппараты весьма романтичными.