Маленькая леди в большом городе
Шрифт:
Над водой, озаряя сгущавшиеся сумерки, сияли огни Манхэттена. Эмпайр-стейт-билдинг светился розово-красным, Крайслер-билдинг величественно возвышался над шпилями и крышами вечернего города.
Красота.
Нет, минута была не та, чтобы делиться с Джонатаном глупой боязнью Синди или рассказывать о неприглядной драке Годрика.
– Мелисса, – пробормотал Джонатан, беря меня за пальцы. – Я люблю тебя, ты ведь знаешь?
У меня все замерло внутри, и я резко повернула голову. Он впервые произнес эти
– Знаю, – сказала я. – То есть… Я тоже тебя люблю.
Тут Джонатан, который на людях был сама сдержанность, наклонился над столом и поцеловал меня в губы. Ну и сладкий же был поцелуй!
После этого я тем более ни в чем не призналась – и думать о постороннем забыла.
Наутро у меня раскалывалась голова после шампанского, потому я не спешила оторвать ее от подушек из египетского хлопка. Джонатан же, когда я насилу раскрыла глаза, уже напевал в душе песню из «Высшего общества». Неплохой голос, отметила я.
Не желая показываться ему в таком жутком виде, я слезла с кровати и пошлепала в другую ванную, где сполоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться, и, так как кожа порозовела, тщательно смазала ее увлажняющим кремом. Когда смотреть на себя в зеркало можно было почти спокойно, а Джонатан еще упоенно вопил в первой ванной, я надела легкие брюки, майку и очки от солнца и отправилась с Храбрецом на утреннюю прогулку. Или, если честно, пошла проверить, не поступило ли сообщений на сотовый.
Эсэмэсок оказалось три. От Нельсона («Не садись в такси к частникам без лицензии!»), от Габи («Где продают мужские рубашки с особо длинными рукавами?») и от Аллегры («Габи достала. Уволь ее»). Пока я читала третий текст, пришел четвертый, снова от Габи («Втолкуй сестрице, офис открывается в десять!!! Не в три!!! Ни черта не делает. Можно ее уволить?»).
Проклятье! Они и перед клиентами собачатся? Я качнула головой. Впрочем, ничего удивительного. Хорошо хоть, что вообще там появляются. Не то кто отвечал бы на звонки? И просматривал записи?
Я глубоко вздохнула. У меня отпуск. Отпуск. Надо доказать Джонатану, что я могу не думать о делах.
И потом, в любом случае надо было в ближайшие дни слетать домой и уладить все, что возможно. Я знала, что Аллегра и Габи не станут подругами, но надеялась: побушуют и угомонятся. Чудеса порой случаются.
Во-первых, сказала я себе, это не навечно. Во-вторых, Габи не выкинет ничего такого, чего не одобрил бы Нельсон. В-третьих…
Перед глазами возникла картинка: неухоженный холостяк из Челси превращается под руководством Аллегры в ученика Хогвартса. Я покачала головой.
В-третьих, теперь клиенты поймут, что я незаменима.
Кратко ответив на каждое сообщение, я купила газеты, которые печатали занятные сплетни, а не кишели нудными финансовыми
Джонатан сидел за столом и просматривал почту. Когда мы вошли, он встретил меня одобрительным взглядом.
– Знаешь, что я люблю в тебе больше всего?
– Мою способность ладить с мелкими собачками? – предположила я, сажая Храбреца в домик, куда сначала положила кусочек курятины и Му-Му.
– И это тоже. Но прежде всего то, что утром ты так здорово выглядишь!
Я уставилась на него.
– Ты не забыл вставить контактные линзы, дорогой?
Джонатан покачал головой.
– Конечно нет! Ты выглядишь… естественно. Похожа на персик. И не торчишь часами перед зеркалом, разукрашивая лицо косметикой, прежде чем ступить шаг из дома.
Радость, едва согрев меня, внезапно растаяла. Что это было? Комплимент или же отголосок восторга красотой Синди? Либо и то и другое? Такое тоже возможно, подумалось мне. Я не желала, чтобы меня на каждом шагу сравнивали с Синди. К тому же если бы Джонатан взглянул на мою физиономию прежде, чем я взбодрилась крепким кофе, то понял бы, что своей «естественностью» я могу распугать окрестных пенсионеров. Увидели бы меня и решили бы: вот она, смерть.
Тут Джонатан перевел взгляд на мои покупки.
– Любишь быть в курсе скандальных новостей? Или просто соскучилась по Лондону, где звезды выходят из ночных клубов и демонстрируют, какие у них трусы? Что ж, дай-ка и я взгляну. Кофе будешь? Я налью.
Я уступила ему «Нью-Йорк пост», а сама, принявшись завтракать мюсли, стала листать «Стар».
От пищи по желудку разлилось блаженное тепло, и я на минуту погрузилась в раздумья. Вот ради чего стоило приехать, пришла в голову счастливая мысль. Ради драгоценных мгновений, как эти: завтрак вместе с любимым. Нет, разумеется, приятно и ужинать в дорогих ресторанах, и получать охапки роз, но в этих мелочах – особая прелесть. Видеть, с какой тщательностью Джонатан намазывает маслом бублик, как опускает в эспрессо ровно половину сахарного кубика…
– Мелисса! Ну и дела! – Джонатан с шутливым упреком взглянул на меня поверх газеты. Или он правда сердился? Было трудно определить. – Да уж!
– Что такое? – Я поставила на стол чашку с кофе. – О боже! Речь об Аллегре, верно? Об этом грязном разбирательстве, так? Скорее скажи.
Джонатан озадачился.
– Кому какое дело до Аллегры? Статья о твоем друге.
– О котором? Не о Нельсоне?
Джонатан сделал вид, что ему не до шуток.
– Нет. О бывшем друге.