Маленькая леди в большом городе

Браун Эстер

Позволила себе даже примерить парик Единственный взгляд на свое отражение в зеркале – на эту густую карамельную челку, спадающую на глаза, – и снова пришла уверенность. Вместе с длинными светлыми волосами плеч, как ни удивительно, коснулся покой, и я почувствовала, что справлюсь с любой неприятностью. Не я ли без сторонней помощи одолела собственную робость и добилась успеха в делах? В этом самом парике?

Я поспешила снять его – Аллегра или Габи могли вернуться в любую минуту.

После бездельничанья в Нью-Йорке решить проблему-другую было

даже приятно. Окунувшись в привычные лондонские дела, я вскоре забыла про расстройство биоритмов в связи с перелетом из Америки в Европу. Конечно, проделки девочек не укладывались в голове, но было лучше узнать обо всем в Лондоне, не теряться в безумных догадках после каждого телефонного звонка.

Слава богу, я успела вовремя побеседовать с Тоби Хендерсоном, пока по совету Аллегры и Габи он не отвез весь свой гардероб в «Оксфам», и сумела лаской и уговорами вернуть его в прежнее состояние – когда пусть не без труда, но с человеком можно работать. В приступе профессионального энтузиазма я заглянула в личное дело Тоби, где с прошлогоднего похода в «Остин Рид» хранились данные о размерах, и пообещала, что, когда вернусь в Нью-Йорк, сама выберу для него одежду через Интернет.

В половине первого осторожно приоткрылась дверь, и из-за нее несмело показались темные кудри Габи; хитрюга мгновенно поняла, что, невзирая на остальные «сюрпризы», какие пришлось обнаружить, я в сравнительно хорошем расположении духа.

– Задумайся, – сказала я Тоби, жестом веля Габи присесть, – я избавляю тебя от необходимости торчать полчаса в примерочной, ведь ты их так ненавидишь, я прекрасно помню. Знаю. Вот именно – это не слишком гигиенично… Нет, с Аллегрой ты больше не будешь общаться. Поверь. Никогда. Серьезно – даю честное слово.

Габи с тем же виноватым видом принялась готовить свежий кофе.

– И с Габи тоже, – ответила я на вопрос Тоби. – Да, бойфренд у нее есть. Но вряд ли она позволяет себе разговаривать с ним в таком тоне.

Лицо Габи исказилось от возмущения. Тут она вспомнила, что должна терзаться муками совести, и снова присмирела.

– Тоби, прости, пожалуйста, но у меня срочные дела, – сказала я, когда Тоби пустился рассказывать о своей новой беде – у него стали обильно выпадать волосы. – По-моему, не столь все страшно: в одной нью-йоркской аптеке я видела чудесное средство, оно наверняка тебе поможет. Подробно опиши мне свою проблему в письме, и к концу следующей недели я что-нибудь придумаю. Договорились?

По-моему, бедняга приободрился. Я с облегчением вычеркнула из списка и его имя. Оставалось решить вопрос с Роджером Трампетом, но с ним предстояла беседа не на несколько минут и не по телефону.

– Итак, – произнесла я, когда Габи поставила передо мной чашку кофе и блюдце с пирожным, – теперь можно расслабиться Пирс Сондере, если это тебя хоть немного волнует, не станет подавать на нас в суд.

– Прости, – пробормотала Габи. – Но он ведь знал, что Аллегра не дерматолог…

Я подняла руку, прося ее замолчать.

– Габи, о чем ты? Если бы

все они знали, что к чему в этой жизни, разве стали бы звонить? –. Я взглянула на нее так, как смотрел на меня Нельсон, когда рассказывал о благотворительных акциях, проводимых его организацией. – Да, ни у тебя, ни у Аллегры мужчины-растяпы сочувствия не вызывают, но ради меня ты можешь пересилить себя? Помогая этим несчастным, я зарабатываю на жизнь. Подумай хотя бы об этом, раз не желаешь считаться с их чувствами.

Габи потупила взгляд, ее лицо приняло такое выражение, с каким я притворялась, будто слушаю благотворительные истории Нельсона. Потом подняла глаза, не в силах бороться с неутолимой жаждой сплетен.

– Значит, ты вернулась? Джонатан так и не сделал тебе предложение, хоть ты и побывала у него в Нью-Йорке?

Я покраснела.

– Да! И нет. Послушай, Габи, я гостила у него всего две недели.

– Ну и как? – Габи многозначительно посмотрела мне в глаза. – Его не отпугнул твой храп? А по утрам вы вместе вставали?

– Да, – ответила я, принимаясь наводить порядок на столе.

Наши с Джонатаном отношения еще не дошли до той стадии, когда можно баловать друг друга массажем ступней. Складывалось впечатление, что он предпочитает видеть женщину уже «при параде»; о том, как она красится и наряжается, ничего не желал знать. Мне запомнилось одно его высказывание: косметические маски для курортов, не для гостиных.

– Теперь он больше уделяет тебе внимания?

Я ответила не сразу.

– Э-э… да. В некотором смысле. А какой у него дом! В главной спальне две ванные!

Габи уселась на диван, скинула туфли, поджала под себя ноги и устроила чашку и блюдце с пирожным на подлокотнике, но почувствовала на себе мой недовольный взгляд и переставила и то и другое на столик рядом.

– Ну и? – нетерпеливо спросила она. – Рассказывай дальше. Хотела бы я взглянуть, какой дом выбрал себе во владение король риелторов. Галстуки у него наверняка висят в стенном шкафу, куда можно входить, так? Ты сама решила, на какой половине кровати спать? Или он определил? А черту посередине не провел, чтобы ты не мяла его матрас? Или нет, нет! – без остановки болтала она, упиваясь собственными выдумками. – Скорее всего, мистер Безупречность составил таблицу с точными указаниями: тут можно ходить, сидеть, лежать, а тут и не думай. И график общения, предварительно проанализировав все ваши прежние встречи.

Джонатан в ее глазах был сущим придурком Если бы она удосужилась дать волю воображению, то сообразила бы: офисному зануде ничто не мешает превращаться в свою противоположность, когда в спальне расстелена постель…

К моим щекам прилила краска. Ну, понимаете».

– Габи! – запротестовала я. – Если хочешь знать, Джонатан отнюдь не помешан на порядке. Уборщица приходит к нему четыре раза в неделю.

– Серьезно? – удивилась Габи. – Ну а жить по его расписанию он тебя приучил? Наверняка поднял этот вопрос в первый же день. Только ответь честно.