Маленькая мечта
Шрифт:
– Послушай меня, принцесса. – Теперь и он принял ту же позу, что и она. – В том мире нет ничего хорошего. Мы с тобой уже видели его. Он принесёт тебе лишь боль и страдания. Он убьёт тебя. Он не нужен нам. Не нужен тебе. Прошу тебя, поверь мне.
– Вот как? – ему не нравился этот тон. В такие моменты его Алису будто подменял другой человек, она была непохожа сама на себя. Его это пугало, и даже причиняло боль. Боль от того, что та, кого ты знал и любил, оказалась вовсе не той, кем казалась тебе всё это время. Или же боль от того, что она просто изменилась, как и любой человек по прошествии лет, а ты всё ещё держишься за
Человек-загадка, человек-настроение, человек-хамелеон – вот кем она была.
– Как ты можешь так говорить, если ни разу за эти годы не выбирался из этого дома? Ты не можешь заставлять меня поверить в то, чего не знаешь сам. То время прошло, Эндрю, а мы выросли. Мне хорошо с тобой. Я люблю тебя, чёрт возьми! Но ты не хочешь меня понять. Не хочешь понять, что я не твоя игрушка, а живой человек. Знаешь что? Парень, который действительно любит свою девушку, пойдёт за ней куда угодно, а не будет всю жизнь держать рядом с собой, как собаку на поводке.
С этими словами она встала и направилась к двери спальни, но Эндрю, сам себя не помня от накатившей вдруг бешеным приливом ярости, вскочил с кровати и схватил её за запястье, повернув к себе и заставив смотреть в глаза.
– Да послушай ты меня! – прокричал он. В последнее время её капризы и истерики стали порядком выводить его из себя. – Я знаю, о чём говорю!
– Ничего ты не знаешь! Ты лишь делаешь вид, что всё всегда знаешь, но на деле ты глупее, чем любой ребёнок! Ты эгоист и думаешь только о себе! Раз ты у нас всё знаешь, то почему до тебя никак не дойдёт, что я живая? А? Что я не та красивая картинка, которую ты, видимо, нарисовал себе в голове за всё это время? Ты любишь не меня, а девушку, которой я никогда не была и не буду. Сними ты уже наконец свои розовые очки и посмотри правде в глаза!
В этот момент в него будто вселился другой человек. Человек, которого она боялась. Он чувствовал странное, нездоровое и опьяняющее возбуждение и одержимость.
– Ты никуда не пойдёшь, ясно? – сжимая её руки будто тисками, вкрадчиво и словно чужим голосом, сказал Эндрю. Он уже не контролировал себя и плохо понимал, что делает.
Но ему это нравилось.
– Пусти меня, мне больно! Эндрю! – Алисе уже действительно было страшно и она вовсю заливалась слезами. Она не могла поверить, что это он, он, её милый и любимый Эндрю делает с ней такое. Это было похоже на страшный сон. – Знаешь, что? Ты мне кое-кого сейчас сильно напоминаешь. Моего отца!
Стоило Эндрю услышать это, как с его глаз как будто спала пелена и рассудок прояснился. Она всегда знала, куда бить.
– Ты такой же, как он! – в слезах крикнула она. – Как я могла только тебя полюбить? Но знаешь…я хотя бы уверена, что он действительно меня любил, а вот ты…ты просто слабак.
– Слабак и тряпка, – вытирая слёзы, дрожащим и раздражённым голосом продолжила Алиса. – И во всём виноват только ты сам. Абсолютно во всём.
Затем выбежала прочь, хлопнув дверью, а он, с трудом осознавая происходящее, опустился на пол. Он сам стал тем, от кого клялся её защищать. Ему как будто со всей силы ударили под дых, и сделал это самый любимый на свете человек. До этого дня он не понимал, как сильно похож на её отца, а теперь, как и тот, сам всё разрушил и потерял Алису только по своей вине. Хоть и хотел лишь лучшего для неё.
Ей никогда этого не понять.
Но и он так и не смог понять
Немного придя в себя, Эндрю спустился в просторную гостиную и застал Алису с рюкзаком, куда она положила всё самое необходимое. Как и тогда.
Он сразу понял, что происходит. Всё повторялось, только декорации и главный актёр теперь поменялись. А Алису впереди ждало уже не счастье и свобода.
– Прошу, прости меня, – в отчаянии, будто умоляя, сказал он. – Давай…давай просто успокоимся и всё обсудим. Проблемы у всех бывают, но их нужно решать, и решать вместе. Прошу, не уходи. Ты совершаешь ошибку.
– Плевать, – ледяным тоном равнодушно отрезала Алиса и направилась к старинным дубовым дверям. Тяжело вздохнув и обуяв эмоции, она добавила уже более мягким тоном:
– Я люблю тебя, Эндрю. И всегда буду любить. Но я так больше не могу. Пока ты живёшь прошлым, у нас никогда не будет будущего.
– Я живу тобой, – бесцветным голосом сказал Эндрю. – Разве этого мало? Просто…просто знай, что я тоже люблю тебя, и буду любить всегда. Всегда буду ждать тебя, и двери нашего замка для тебя всегда открыты. Я всегда буду здесь. И буду ждать дня, когда ты вернёшься.
Какое-то время она ещё смотрела на него. То ли с надеждой на что-то, то ли с сожалением, то ли с разочарованием. Или же со всем сразу. Но чем бы это ни было – это угасло, и в глазах её тут же зажглась холодная решимость.
– Ты так ничего и не понял, – обречённо покачав головой, через плечо напоследок бросила Алиса. – Я не вернусь, теперь уж точно. Прощай.
Она открыла двери и ушла, и всё, на что он оказался способен – лишь провожать её взглядом, до сих пор не веря в то, что это произошло.
Нет, – ещё раз понял он, – детям нельзя позволять взрослеть.
Равно, как и оставлять их одних.
Интермедия 1. Ещё один день в раю.
– Хотите, расскажу вам ещё одну историю?
Отхлебнув из пивной кружки, человек, которого одни иногда называли Привратником, другие – Старостой, а третьи, из тех, кто знал больше всех – Евреем, участливо поглядел на закутанных в теплые лыжные куртки из дерматина молодых людей – туристов или путешественников, не иначе. Которые, судя по их виду, даже сюда и не собирались, но наткнулись на город по чистой случайности и, решив отогреться в местном баре, уже не первый час слушали истории тощего, согбенного, на вид нелюдимого и недоброжелательного старичка с седой плешью, выводком морщин в районе впалых щек и мутных голубых глаз, и с белой, как снег за окном, двухнедельной щетиной. Правда, слушали с интересом. Не отрывая глаз и широко раскрыв уши.
– Историю об одном пареньке по имени Э…
– Чёрт, Джереми, кончай уже, а! – раздражённо донеслось откуда-то сбоку, из огромной толпы, состоявшей из работяг в дутых меховых куртках, жилетках и кепках и простых жителей, наполнивших и без того тесноватый «Приют для потерянных душ» к концу дня, да так, что не протолкнуться. – Сколько раз мы уже слышали эту историю и имя этого парня? Серьёзно, сколько можно? Каждый раз, как к нам кто-то приезжает, ты рассказываешь им эту долбаную историю, как будто других нет. Ты как заевшая пластинка. Расскажи уже что-нибудь другое, прошу тебя, старина, иначе – Господь свидетель – мы скоро в гробу этого мальца начнём видеть. Верно ведь я говорю?