Маленькая Миледи
Шрифт:
В ответ — молчание. Я пожала плечами.
— Что ты можешь знать о величии подвига! — с пафосом воскликнула Нарикаль. В её бездонных голубых глазах стояли слёзы. Как же она была прекрасна в своём праведном гневе.
Да кто тут меня лечит!
— Действительно, что я могу об этом знать?! Я, которая убивала давгов и сжигала их живьём вместе с кораблями! Которая видела, как безрукие и безногие воины бросились в последний бой, чтобы их жёны и дети имели призрачный шанс спастись! Действительно, что я знаю о подвиге?!
Наверное, я тоже умею сверкать глазами. Обе девицы отпрянули и уставились на меня, приоткрыв рты. Что,
— Не может быть? — первой опомнилась светленькая.
— Расскажи! — вторила её тёмненькая.
И что им рассказать: про зарезанных детей, про истерзанных младенцев, про пол, забрызганный мозгами Фиды… Наверно всё это отобразилось у меня на лице. Девчонки притихли, пожирая меня глазами.
— Хорошо, я расскажу, — наверно мой голос зазвучал механически, как у терминатора, — Об одной девочке-крестьянке, такого же возраста как мы с вами. Я даже не узнала её имени. Она была ранена в руку. Зараза попала в рану, и её тело начало чернеть. Я убила её, заколов кинжалом в сердце, уже там, за рекой, в разбойничьем лагере. Чтобы больше не мучилась. Вы хотите знать, что я чувствовала? Вы действительно хотите это знать?
Минуту или две стояла мёртвая тишина. Потом Нара первой бросилась мне на шею.
— Прости меня, Ола, я не знала, — рыдала она, целуя меня в левую щёку. Тоже плача в правую уткнулась Ила.
Тоже мне — телячьи нежности, но как же приятно было Оле. Две девочки-подружки. Как им, наверное, хорошо и весело вдвоём. И как же тяжко было ей — всё одна, да одна. Детей благородного происхождения рядом нет, а отпрыски простолюдинов — не ровня. Порой и словом перемолвиться не с кем.
Я горько вздохнула и отступила назад, поймав руку брюнетки.
— Скажи мне, Ила, твои папа с мамой желают тебе зла?
Та с ужасом уставилась на меня, отрицательно замотав головой.
— Так почему ты решила, что они хотят этого, выдавая тебя за нирта Ульва?
— Но он же старше папы на два года.
Ну вот — снова здорово! Ох и крепко же ей это втемяшилось в голову, хоть кол на ней теши. Надо с этим что-то делать. Но как? Допустим, я расскажу обо всём туэру Нового моста. В лучшем случае он меня выслушает — в одно ухо влетело, в другое — вылетело. Кто я ему — глупая десятилетняя девчонка, которая лезет не в своё дело. Его ЛИЧНОЕ ДЕЛО. Тут он и лаэра Восточного хребта может не послушать. А что, это мысль, можно брякнуть тому что-нибудь при случае. Надо только придумать, как это лучше сформулировать, чтобы тот поделился с папашей Илы, а тот проникся проблемами дочери. М-да, задачка. А мне это надо? Я что — психотерапевт? Ладно, подумаем об этом после, а то девчонки уже как-то странно на меня смотрят.
— А тебя, Нара, тоже хотят выдать за старика? — обратилась я к белокурому ангелочку.
— Пока нет, — зарделась та, покраснев, как маков цвет, — но на гараде мне могут подобрать жениха. Мама уже там с тётей Ютой.
Да, для справки, не помню, говорила или нет, отцом Илоинн Мальенн Фарайль, туэрины Нового моста, был Веаль Самдар Табаир, туэр этого-самого моста. Матерью — туэра Юттирь Оиверь Мальенн, братом — Шолирр Таймир Камаэл. Теперь семья Нары: она сама — Нарикаль Ариэнн Тирригард, нэдина Чёрной горы и её мать — нэда Кайрит Миироль Сойнар. Вы спросите, чего ради я тут перечислила всю эту тьму народа?
Кстати, у Илы была ещё старшая сестра — Эрталь.
Ладно, не стану дальше грузить читателей именами и
Да, как оказалось, матери девочек уже скоро второй месяц, как отчалили в столицу. В общем то это понятно: готовь телегу зимой, а сани — летом. Надо и дом в порядок привести, и наряды заказать. А то потом понаедут дворяне со всего королевства — каждый мастер, что портной, что сапожник, что маляр, будет нарасхват. Причём тут маляры? Ну красить же надо будет: и фасады домов, и окна, и двери, да мало ли. Каждому ремесленнику найдётся работа. От каретных дел мастеров до ювелиров.
Опять тебя, мать, куда-то не туда понесло.
Хорошо, вернёмся к нашему повествованию.
— Нар, так твои платья уже готовы, или их только закажут? — спросила я.
— Уже пошиты, но их надо примерить… — пустилась в объяснения девочка.
Нет, ну это как раз понятно. Сто раз примерь, один — одень.
— Значит, ты тоже едешь с нами в Левор?
Верно, и Нара, и туэр Веаль, и нэда Рамоль (а это ещё кто такая?), вместе с толпой слуг тоже отправятся в столицу. Скучно нам в пути точно не будет.
— Ну что ж, милые дамы, — церемонно начала я, — давайте показывайте ваши сокровища, а то когда я их ещё увижу? Наверняка у вас ещё осталось на десерт что-то интересное?
Девчонки рассмеялись, и мы вместе поскакали на крышу донжона. Я не сказала, но замок туэра Нового моста внушал уважение. Тем более отсюда сверху. Нет, видела я потом в Леворе и более мощные сооружения, но это было первым, которое произвело на меня впечатление. Потому что в сравнении с этой крепостью из каменных блоков, какие остались ещё кое-где в Европе и которые так любят изображать на картинах и в кинофильмах, наш форпост У-Серебряной-реки смотрелся, как деревянный сарай рядом с… если не королевским дворцом, то трёхэтажной резиденцией правителя Оммора, о которой я уже говорила.
Зубчатые стены, пять башен, из которых две — надвратные. Шестой был донжон, под крышей которого мы сейчас находились. Этакий Пентагон. Вид был потрясающий. Очень необычно и захватывающе, как в сказке.
Хотя мне порой кажется, что я в эту самую сказку попал, и всё никак не могу выбраться.
Но хватит о грустном. О-о, а что это там внизу. Воины вышли на вечернюю тренировку. Брат Илы Шол упражнялся вместе с ними. Да ну! Не может быть! Давайте посмотрим! Девочки состроили недовольные гримаски. Ну правильно, они на эту фигню любуются каждый день, это мне всё в диковину.
— Лучше поглядим на вилью, это наш секрет, — шепнула мне брюнетка, заговорщицки зыркнув по сторонам.
Ну-у, тогда другое дело. Тогда да-а. Только что, я вильи никогда не видела. Может, эта какая-то особенная, с двумя головами и тремя хвостами. Ну ладно. Спустились вниз, не знаю, на какой этаж, не считала. Девочки разжились масляным светильником, и мы забрались в какой-то чулан под лестницей. В тусклом свете лампы можно было различить две метёлки, ещё какой-то инструмент в углу, на стене висела потрёпанная одежда, на полу — старый табурет. Ила его быстро отодвинула, стукнув мне по коленке. Ну, ё-моё! Больно то как! Ну что за торопыга.