Маленькая принцесса

Бернетт Фрэнсис Ходжсон

— Бекки ругает, — прошептала она в темноте. — А та плачет.

— Она сюда не придет? — в полном ужасе пролепетала Эрменгарда.

— Нет. Она думает, я сплю. Только сиди потише.

Мисс Минчин очень редко добиралась до чердака, Сара помнила только один такой случай. Но сейчас она уж очень разъярилась и явственно шла вверх, судя по звукам — гоня перед собой Бекки.

— Нахалка! — кричала она. — Воровка! Я вечно слышу, что на кухне исчезает еда.

— Это не я, мэм, — рыдала Бекки. — Я всегда голодная, но еды

не беру!

— Тебя бы в тюрьму посадить, — откликнулась мисс Минчин. — Украла полпирога!

— Да не я это! — взревела Бекки. — Я б и целый съела, а не краду-у-у!

Мисс Минчин задыхалась — и от злости, и от того, что лестница стала круче. Пирог она хотела съесть на ужин. Судя по звукам, сейчас она Бекки ударила.

— Не ври! — сказала она. — Сию минуту иди к себе!

Сара и Эрменгарда сперва услышали звук пощечин, потом — быстрые шаги несчастной Бекки, ковылявшей почти на бегу в разношенных туфлях. Потом у нее хлопнула дверь и, видимо, она бросилась на кровать.

— Я бы целых два съела, — рыдала она в подушку, — а ни кусочка не откусила. Кухарка отдает их своему полисмену.

Сара стояла в темноте посреди комнаты, сжав зубы и маленькие кулачки. Ей было очень трудно сдержаться, но она не смела двинуться, пока мисс Минчин совсем не спустилась вниз.

— Какая мерзость! — наконец сказала она. — Кухарка крадет, а сваливает на Бекки. А Бекки не брала, не брала! Иногда она такая голодная, что ест корки из ведра! — Сара закрыла лицо руками и так зарыдала, что Эрменгарда ушам своим не поверила. Сара плачет! Стойкая, непобедимая Сара! Что-то тут не так… Быть не может… Новая, страшная мысль возникла в ее незлобивом и слабом уме. Она сползла с кровати, ощупью добралась до стола, зажгла свечку и посмотрела на Сару. Новая мысль стала совсем уж страшной.

— Сара, — очень робко, чуть ли не испуганно спросила она, — а ты… а ты… не голодаешь? Я не хочу тебя обижать, но ты скажи… вдруг…

Сара не выдержала.

— Голодаю, — каким-то другим голосом отвечала она. — Еще как! Да я бы тебя съела… А Бекки еще голодней.

Эрменгарда просто задохнулась.

— Ой, Господи! — закричала она. — А я и не знала!

— Я скрывала от тебя, — сказала Сара. — Тогда я стала бы вроде уличной попрошайки. Вообще-то я похожа на нищую.

— Нет, нет, нет! — закричала Эрменгарда. — У тебя немножко странное платье… но чтоб на нищую! Лицо совсем другое.

— Один мальчик подал мне милостыню, — сказала Сара и, против воли, усмехнулась. — Вот, смотри. — Она вынула из-под платья шнурок. — Если б я была не такая, он бы не отдал мне свою рождественскую монетку.

Заветный шестипенсовик почему-то утешил их. Они посмеялись, хотя слезы еще не обсохли.

— А кто он? — спросила Эрменгарда, все глядя и глядя на монетку.

— Маленький мальчик, — сказала Сара, — очень хороший. Они ехали в гости. Понимаешь, он — из Большого Семейства,

я его прозвала Гай Кларенс. Наверное, у него просто куча подарков, и он увидел, что у меня ничего нет.

Эрменгарда подпрыгнула. Эти слова навели ее на мысль.

— Сара! — воскликнула она. — Как же я не подумала!

— О чем? — удивилась Сара.

— Ах, лучше некуда! — волновалась Эрменгарда. — Как раз сегодня самая приличная моя тетка прислала мне посылку. Чего там только нет! Я ее еще не трогала, я съела много пудинга за обедом, и потом, расстроилась из-за книг… — она говорила все торопливей. — Кекс, пирожки, булочки, тартинки, апельсины, инжир, наливка из красной смородины… Я пойду к себе, все принесу, и мы с тобой поедим.

Сара чуть не упала. Когда тебе худо от голода, такие рассказы небезопасны.

— Ты, — проговорила она, вцепившись подруге в руку, — ты… могла бы?

— А то как же! — ответила Эрменгарда уже на пути к дверям, мягко открыла их, прислушалась и добавила. — Всюду темно. Все легче. Я пойду тихо-тихо… прямо ползком…

От радости они схватили друг друга за руки, и в Сариных глазах вспыхнул свет.

— Эрми! — воскликнула она. — Давай представим! Это у нас — пир… праздничный ужин. Как не позвать узницу из соседней камеры?

— Конечно! — восхитилась Эрменгарда. — Постучим в стену, тюремщик не услышит.

Сара подошла к стене. Бекки плакала тише.

— Вот, — сказала она, постучав четыре раза.

— Это значит: «Иди ко мне по тайному подкопу. Есть новости».

В ответ послышались пять ударов.

— А это — «Иду, иду», — объяснила узница.

Дверь отворилась, вошла Бекки. Глаза у нее были красные, чепчик совсем сбился, а при виде Эрменгарды она стала тереть лицо фартуком.

— Ты не бойся меня, Бекки! — воскликнула добрая толстушка.

— Мисс Эрменгарда тебя и пригласила, — сказала Сара. — Она принесет много вкусных вещей.

Чепчик едва не свалился, так Бекки обрадовалась.

— Вкусных? — проговорила она. — Значит, мы будем есть?

— Да, — отвечала Сара, — и представим себе, что у нас — праздничный ужин. Пиршество.

— Сколько захочешь, столько и съешь, — заверила Эрменгарда. — Я сейчас…

В спешке она уронила на пол красную шаль. Сперва никто этого не заметил. Бекки вообще ничего не замечала от радости.

— Ой, мисс! Ой-ой-ой! — причитала она. — Это вы сказали меня позвать! Я… я опять зареву. — И, подойдя к Саре, она благоговейно воззрилась на нее.

А в Сариных глазах снова зажегся свет; мир стал меняться. Здесь, на чердаке, холодной ночью, когда ты целый день проходила по мокрым улицам и видела глаза нищей девочки, радостная, добрая новость казалась настоящим чудом.

— Когда уж очень плохо, — сказала она, — что-нибудь да случается. Словно по волшебству… Ах, только бы всегда это помнить! Совсем плохо не бывает.