Маленькая слабость Дракона Андреевича
Шрифт:
Сашка? Нет. От Сашкиного взгляда я обычно испытываю болезненный дискомфорт. Благо, он попал в другую подгруппу! Отдохну от него хоть на практиках.
Взгляд тяжеловатый. Еще я чувствую его азарт…
Ангел? Нет… Взгляд Ангела я чувствую как тепло и щекотку.
Распахиваю глаза – Филлер… Немец…
– Покачать? – насмешливо прищуривается он.
– Ну, покачай… – снова прикрываю глаза.
– Не забоишься? – еще вальяжнее и насмешливее.
– А ты? – я резко сажусь, сверля
– Ух ты! Кусается… – подмигивает он.
Ах, ты ж моя прелесть!…
– Давай на желание. Кто первый скажет «стоп», тот…
– Можешь не продолжать, – поднимаюсь на ноги. – Знаю я твои желания. Ты проиграл, Немец.
Немного присаживаясь, толкаюсь, увеличивая амплитуду качелей.
– Я твой вызов принимаю. Когда ты проиграешь…
– …если я проиграю! – азартно поправляет он.
– КОГДА проиграешь, ты ближайшие трое суток не приближаешься ко мне, не разговариваешь, не пытаешься заигрывать, провоцировать. Мы исчезнем друг для друга.
С каждым нашим рывком качели подлетают все выше и выше.
На каждое падение внизу живота нарастает моё любимое ощущение!
– Очень непредусмотрительно! – ухмыляется он. – Тебе понадобится помощь в учёбе…
– А-ха-ха… – не могу сдержаться я.
Зайка явно считает, что я – «блондинко».
– Гольфстрим – является проявлением эффекта Кориолиса. Его природа - инерция, а не гравитация. Ты налажал в тесте.
– Можно сказать - это одно и то же. Принцип эквивалентности.
– Если речь о твёрдом теле - иногда можно. Но в жидкой массе есть внутренняя инерция. Вихревые явления. И в этом случае - увы!
– Бля… - закатывает он глаза.
– Не печалься, я тебе исправила косяк.
Ухмыляется.
– Ты мне исправила, потому что?.. – играет бровями.
– Нет, не поэтому, - отрицательно качаю головой. – Тебе ничего не светит.
– Увидим!
– Обязательно… - хищно усмехаюсь я.
Внизу собирается группа.
А мы летаем! Выше… выше… ух! Улыбаемся друг другу с вызовом.
Болезненное ощущение в груди подсказывает мне, что Сашка тоже там, внизу, и наблюдает за нашей с Филлером игрой. Но азартное, сладкое чувство предвкушения победы и адреналин от резких полётов вверх-вниз, развевающих мои волосы, выжигают из меня его тяжёлые и неприятные мне чувства.
Я никогда не скажу «стоп», потому что «стоп», как минимум, означает: слезть с качелей и «окунуться» в Сашку.
– Я буду летать здесь вечно! – кричу в лицо улыбающегося Немца.
Качели подлетают параллельно земле.
– Сдавайся…
– Уже забоялся? – хихикаю я.
– Тормозите! – требует Боречка под гробовое молчание толпы.
Задрав головы, все следят за нашими полётами туда-сюда на старом скрипящем гиганте.
Оценив
– Скажи «стоп»! – требует Немец, уже не раскачиваясь.
– Ещё! – закинув вверх голову, требую я в ответ, наслаждаясь головокружением.
Толчок… ещё… ещё… Ах! Секс должен быть именно таким!! Вот с этими взлётами, падениями и головокружениями! И чёрт с ним, пусть будет опасно… и даже больно!
– Хватит! – вразнобой раздается снизу.
Меня топит чужой тревогой.
– Ещё, Немец, ещё… – подзуживаю его.
– Держись! – зло кричит на меня.
Удар строп о стопор. Трясёт сильно! Взвизгиваю от остроты, тут же начиная смеяться. Мы опять головокружительно летим вниз, и я почти кончаю от ощущений! Обожаю адреналин! Горячий будоражащий шар внизу живота словно резко расширяется, ослепляя на пару секунд и уменьшается снова, когда мы проходим точку невесомости.
Толчок... Полёт в его сторону – и снова удар и рывок.
– Хватит, я сказал! – разъярённо рявкает Ревников. – Туманова! Филлер!
– Сдавайся, Немец! – мурлыкаю я.
Мы летим в самом низу траектории. Он отрицательно крутит головой, вцепляясь в стропы.
Удар, встряска… С рычанием толкаю сильнее! Мальчик крепкий, не слетит.
– Тогда смотри! – пролетая нижнюю точку траектории, я отпускаю обе руки и пытаюсь поймать равновесие, готовясь перехватить стропы перед самым ударом.
– Женя!!! – Сашка.
– Хватит! – хор голосов. – Ну, пожалуйста!
Это всё в другом мире сейчас! Мне плевать! Я лечу!
– Стоп! – не выдерживает Филлер. – Стоп… Сдаюсь!
А вот это уже в моём! Облегчённо закрывает глаза, когда я хватаюсь руками за стропы.
Удар… встряска – и несколько человек снизу срываются, тормозя на лету наши качели.
– Ебанутые! – рычит Боречка. – Совсем охренели… Чо, блять, настолько уже учиться надоело за первый день? Демон, ты ошалела?!
Немец, белый от бешенства, сверлит меня взглядом, сжав губы в тонкую полоску.
Аристократичный, немного грустный парень, который останавливает качели вместе с Сашкой, стягивает меня с них. Сашка что-то выговаривает… Мне, чёрт возьми, плевать! Парень разворачивает вверх мои ладони. Стряхивает и вытаскивает из них воткнувшуюся ржавчину со строп.
"А, да… Это больно!..." - вдруг начинаю чувствовать я.
Но для меня сейчас существует только Филлер.
– Ты проиграл.
– Это было нечестно. Это не считается. Я сказал стоп, потому что ты отпустила руки, а не потому что я испугался.