Маленькая услуга
Шрифт:
— Не проблема, Ник, — сказал я, — но это — приблизительно на пять минут дольше, чем я хочу потратить с тобой.
— Точно, — ответил он с улыбкой. Это была разновидность улыбки, которую можно увидеть в сельских клубах, или в залах заседаний, или у крокодилов. — Просто мне никак не выдается возможность цивилизованно побеседовать с тобой. А сейчас есть такой шанс. — Он показал на здание вокруг нас. — Без разрушений, если ты думаешь, что ты сможешь воздержаться.
Я нахмурился.
— Мистер Архлеоне, — сказал Кинкейд, — Вы предлагаете мирное обязательство? Если
— Ничего такого я не предлагаю, — сказал Никодимус, не отводя от меня взгляд. — Дрезден посчитал бы это за ничего не стоящую монету, а его мнение — единственное, что действительно имеет значение в этой специфической ситуации. — Он протянул ко мне руки. — Разговор, Дрезден. Пять минут. Я уверяю тебя, если бы я желал причинить тебе вред, даже репутация Адского Пса — он сделал паузу, чтобы поглядеть на Кинкейда с откровенным презрением во взгляде — не заставила бы меня заколебаться даже на мгновение. Я уже убил бы тебя.
Кинкейд холодно улыбнулся Никодимусу, и в воздухе сгустилось потенциальное насилие.
Я поднял руку и сказал спокойно:
— Полегче там, Дикий Билл. Я поговорю с ним. А потом мы начнем наше заседание. Все хорошо и цивилизованно.
Кинкейд поглядел на меня, подняв косматую темно-золотую бровь.
— Ты уверен?
Я пожал плечом.
— Хорошо, — сказал он. — Через пять минут я вернусь. — Он сделал паузу, а затем добавил, — Если любой из вас начнет насилие за пределами правил формального поединка, он нарушит Соглашение. Кроме того, тем самым он оскорбит репутацию и честь Архива — тогда я лично это исправлю.
Зимний холод в его синих глазах был главным образом для Никодимуса, но и я тоже получил часть его. Кинкейд имел в виду именно то, что говорил, и я видел, как он действует, и раньше. Он был одним из самых страшных людей, которых я знал; даже более того, потому что он вел дела с безжалостной практичностью, вне связи с личным эго или гордостью. Кинкейд не заботился бы, как он будет выглядеть в моих глазах, убивая меня, если бы именно это он намеревался сделать. Он мог бы всадить пулю мне в голову, или подложить бомбу в мой автомобиль и читать о моей смерти в Интернете следующим утром. Невзирая ни на что, работа сделана.
Такое отношение не поможет вам, когда дело доходит до обнаружения роскошных или драматических способов покончить с вашими врагами, но чего не хватает в эстетике, то возмещается в экономике. Марконе, вокруг которого заварилась вся эта каша, тоже применял этот метод, и это далеко его завело. Пересекаться с такими людьми очень опасно.
Никодимус издал тихий обаятельный смех. Не похоже было, что Кинкейд произвел на него впечатление. Возможно, это и хорошо. Слишком большая гордость может убить человека.
С другой стороны, судя по тому, что я знал о нем, возможно, именно Никодимус был более жесток.
— Беги вперед, Адский пес, — сказал Никодимус. — Честь твоей госпожи не пострадает. — Он нарисовал «крест на сердце» на своей груди. — Пересеки мое сердце.
Видимо, это была цитата. Глаза Кинкейда вспыхнули чем-то горячим и разъяренным прежде,
Я совершенно уверен, что на самом деле комната не стала более темной и более страшной и более угрожающей, когда я остался в ней с самым опасным человеком, с каким я когда-либо сталкивался.
Но также совершенно уверенно чувствовал, что стала.
Никодимус обернул ко мне улыбку зубастого хищника, а его тень начала скользить вокруг стен зала. Кружить вокруг меня. Как акула.
— Итак, Гарри, — сказал он, подходя ближе, — о чем мы будем говорить?
Глава 29
— Это ты хотел побеседовать, — сказал я. — И не называй меня Гарри. Так меня называют друзья.
Он поднял ладонь.
— А кто сказал, что я не могу быть твоим другом?
— Это я сказал, Ник. И еще скажу, — заявил я, — Ты не можешь быть моим другом.
— Если я должен называть тебя Дрезден, было бы только справедливо, что ты должен называть меня Архлеоне.
— Архлеоне? [64] — спросил я. — Как тот, «кто ищет, кого сожрать»? Несколько вычурно, не находишь?
На полсекунды его улыбка превратилась в нечто почти подлинное.
— Для безбожного язычника ты слишком хорошо знаком со священным писанием. Ты знаешь, что я могу убить тебя, не так ли?
64
Тут я не уверена, видимо, это латынь. «Леоне» — это точно лев, а «архи» — как выяснилось, это вообще греческий корень, и имеет значения: «Лидировать, править, управлять, руководить». Не очень скромно, верно? Это о фамилии. Полная же цитата звучит так «Ваш противник, дьявол, бродит, как лев рыкающий, ищет, кого сожрать.» Апостол Петр. Письмо первое.
— Ну, это не так просто, — сказал я. — И кто знает? Может, мне повезет.
В самом деле, просто повезет.
Никодимус сделал подтверждающий жест.
— Но удача ненадежна.
— Да, — сказал я.
— И все-таки ты выказываешь такую беззаботность?
— Привычка, — сказал я. — Это не специально для тебя и все такое, правда.
— О, я выбрал правильную монету для тебя. — Он начал медленно двигаться вокруг меня, примерно так, как рассматривают автомобиль в магазине. — Есть слухи, что некий Страж бросал Адский огонь в своих противников. Как тебе это нравится?
— Ну, мне как-то больше нравится «Сосновая свежесть» или, например, «Новая машина», а вот «Тухлое яйцо» лучше не надо.
Никодимус закончил свой кругооборот вокруг меня и выгнул бровь.
— Ты не взял монету.
— Я мог бы, но она находится в моей свинье-копилке, — сказал я, — а я не могу разбить поросенка. Он такой симпатичный.
— Тень Ласкиэли, должно быть, уменьшилась, — сказал Никодимус, качая головой. — У нее были годы, чтобы разговаривать с тобой, и, тем не менее, ты отказываешься от наших подарков.