Маленькая услуга
Шрифт:
— Джаред.
Джаред. Хм.
— Дрезден, — выдавил Кинкейд. — Дрезден.
Они уложили его, и я подволок ноги к нему. Мне удалось не свалиться, когда я становился возле него на колени. Я видел его раненным и прежде, но тогда было не так плохо, как сейчас. Тогда он заматывал раны изолентой. Я пригляделся. Да, точно, рулон изоленты, висел на петле на ремне снаряжения Кинкейда.
— Точно так же, как в логовище вампира, — сказал я спокойно.
— Здесь нет старинного оружия, — сказал Кинкейд, — хотя должно
Я скривился и отвел взгляд.
Его окровавленная рука схватила меня за плащ.
— Смотри на меня.
Я посмотрел.
Я ожидал увидеть гнев, ненависть, и вину. То, что я увидел, было … только отчаянным, отчаянным страхом.
— Иди за ними. Верни ее. Спаси ее.
— Кинкейд… — сказал я мягко.
— Поклянись мне, — сказал он. Его глаза расфокусировались на секунду, затем холодно заблестели. — Поклянись. Или я вернусь за тобой. Поклянись мне, Дрезден.
— Черт, у меня нет сил, чтобы бояться тебя, — сказал я.
Кинкейд закрыл глаза.
— У нее больше никого нет. Никого.
Мёрфи встала на колени перед Кинкейдом рядом со мной. Она быстро глянула на меня, а затем сказала спокойно:
— Джаред, отдыхай. Он поможет ей.
Я обменялся с Мёрфи слабой, усталой улыбкой. Она знает меня.
— Но… — начал Кинкейд.
Она склонилась и поцеловала его в лоб, прямо в кровь и все такое.
— Тихо. Я обещаю.
Кинкейд расслабился. Или потерял сознание. Одно из двух.
— Дрезден, тебе надо двигаться, — сказала Гард терпеливым голосом.
— Только не говори мне, что ты — доктор, — сказал я.
— Я видела больше боевых ран, чем любой смертный медицинский работник, — сказала Гард. — Двигайся.
— Гарри, — сказала Мёрфи напряженным голосом. — Пожалуйста.
Я со скрипением поднялся на ноги и притащился к Майклу и Сане, которые стояли, наблюдая за дельфинами и небольшими китами в большом бассейне. Уровень воды понизился футов на семь или восемь, и жители осваивали по-новому заполненную область бассейна. Если присутствие гниющей вещи позади меня в воде ощущалось так же, как на воздухе, я не мог обвинять их.
— Он выглядит довольно плохо, — сказал я им.
Майкл покачал головой, его глаза были далеко.
— Его время еще не настало.
Я поднял бровь, смотря на него. Саня смотрел почти так же удивленно, как я.
Майкл глянул на меня и затем отступил к воде.
— Я спросил.
— Ага, — сказал я спокойно.
Саня слабо улыбнулся и покачал головой.
Я поглядел на него.
— Ты как, все еще агностик, а?
— Некоторые вещи я просто принимаю на веру, — пожал плечами Саня.
— Люччио уложила двоих, — сказал я Майклу. — Каково? — Мне не нужно быть более конкретным, чем они.
Саня
— Это — хорошие новости.
Я повернулся, чтобы смотреть ему в лицо.
— Эти задницы только что захватили ребенка, и собираются заставить его принять Падшего ангела, — сообщил я тихо. — Так что никаких хороших новостей нет.
Выражение лица большого русского стало трезвым.
— Хорошо там, где мы сами находим, — сказал он серьезно.
— Одиннадцать, — подытожил Майкл.
Я глянул на него.
— Что?
— Одиннадцать, — повторил он. — Одиннадцать из них пали здесь сегодня. Судя по ранам, Кинкейд убил пятерых из них. Капитан Люччио убила еще двоих. Саня и я поймали двоих на выходе. Один из них нес сумку с монетами тех, кто уже погиб.
— Мы нашли монету Урумвиэля, а мы знали, что у него есть жертва, — сказал Саня, — но тела мы не нашли.
— Этот был мой, — сказал я. — Он теперь в виде сажи и пепла. И это получается десять.
— Еще один утонул, когда разрушился резервуар, — сказал Майкл. — Он плавает там. Одиннадцать из них, Гарри. — Он покачал головой. — Одиннадцать. Ты понимаешь, что это означает?
— Что, если мы убьем еще одного, мы получим подарочные ножи для стейков?
Он повернулся ко мне, его глаза были полны решимости и сияли.
— Тесса убежала только с четырьмя членами своей свиты, и Никодимус неизвестно где. Мы уже возвратили тринадцать монет — и еще одиннадцать сегодня, ну, если предположить, что мы сможем их все найти.
— Только шесть монет могут теперь причинять вред, — сказал Саня. — Только шесть. Эти шесть — последние. И все они — здесь в Чикаго. Вместе.
— Падшие в монетах вели войну за умы и жизни человечества в течение двух тысяч лет, Гарри, — сказал Майкл. — А мы боролись с ними. И эта война может закончиться. Это все может быть закончено. — Он повернулся к бассейну и покачал головой, на его лице было озадаченное выражение. — Я мог бы ходить на игры в софтбол с Алисией. Учить маленького Гарри ездить на велосипеде. Я мог бы строить дома, Гарри.
Тоска в его голосе была настолько большой, что я просто-таки чувствовал ее прикосновение к моему лицу.
— Давайте соберем монеты и уйдем отсюда прежде, чем прибудут машины с мигалками, — сказал я спокойно. — Майкл, открой свою связку.
Он, нахмурившись, поглядел на меня, но так и сделал, раскрыв диски запятнанного серебра. Я достал пару монет из своего кармана рукой, одетой в перчатку, и добавил их к груде.
— Спасибо, — сказал я. — Давайте двигаться.
Потом повернулся и ушел, пока Майкл сворачивал ткань, снова пряча монеты, его отстраненные глаза, по-видимому, сосредоточились на мечте о том, как он запихнет эти монеты в глубокое, темное отверстие и станет жить скучной, простой, нормальной жизнью с женой и детьми.