Маленькие огоньки
Шрифт:
Он сбежал вниз по ступенькам, а потом быстро вернулся назад, поцеловал ее в щеку и, взглянув на меня, подбежал к бьюику и уехал.
Качели подпрыгнули и цепи вздрогнули, когда я сел рядом с Кэтрин. Я оттолкнулся ногами, раскачивая нас назад и вперед. Кэтрин сидела в тишине, ее длинные элегантные пальцы привлекли мое внимание. Мне хотелось опять взять ее за руку, но так же я хотел, чтобы на этот раз это была ее идея. Цепи качелей на крыльце скрипели в успокаивающем ритме, и я откинул голову назад, посмотрев
— Фотоаппарат?
Я похлопал по сумке.
— Конечно.
— Ты снял сотни фотографий травы, воды, текущей в Глубоком Ручье, качелей, оползней, деревьев и железнодорожных путей. Мы говорили немного о твоих родителяхи много о моих, о Пресли и ее клонах, о футболе, о колледжах нашей мечты и местах, где мы хотим быть через пять лет. Что запланировано на сегодня? — спросила она.
Я ухмыльнулся:
— Ты.
— Я?
— Скоро пойдёт дождь. Я думал, мы останемся внутри.
— Здесь? — спросила она.
Я встал и протянул руку. А я так ждал, что она это сделает.
— Пойдём со мной.
— Что? Типо фотосессия? Мне не очень… нравится, когда меня фотографируют.
Она не взяла мою руку, так что я спрятал кулак в кармане, стараясь не умереть от смущения.
— Никаких фотографий сегодня. Я хотел показать тебе кое что.
— Что?
— Самое красивое, что я когда-либо фотографировал.
Кэтрин последовала за мной за калитку и дальше по улице к дому моих тети и дяди. Это был первый раз за несколько недель, когда мы шли куда-то в одежде, не промокшей насквозь от пота.
Дом тёти Ли пах свежей краской и дешевым освежителем воздуха. Свежие следы от пылесоса на ковре тут же показали, что в доме живет занятая домохозяйка без детей. Узоры плюща и ковер сохранились с 1991 года, но тетя Ли гордилась своим домом и ежедневно часами делала все, чтобы он был безупречно чист.
Кэтрин подошла к стене с картиной индейской женщины с длинными темными волосами, украшенными перьями. Она становилась и дотронулась пальцами до холста.
— Это то, что ты хотел мне показать?
— Она красивая, но это не то, зачем я тебя сюда привёл.
— Она такая… элегантная. Такая потерянная. Не просто красивая… а из ряда тех, что заставляют тебя хотеть плакать.
Я улыбнулся, наблюдая, как Кэтрин с трепетом рассматривает картину.
— Это моя мать.
— Твоя мать? Она сногсшибательна.
— Тётя Ли нарисовала это.
— Вау, — сказала Кэтрин, а потом увидела на тарелки, расписанные в схожем стиле. Пейзажи и люди, все выглядело так, будто в любую минуту ветер заколышет траву, или тёмные волосы развеются напротив богатой бронзовой кожи. — И все это?
Я кивнул.
Телевизор с плоским экраном, висевший высоко на стене, был
— Ли на работе? — спросила Кэтрин.
— Она оставляет телевизор включенным, когда уходит. Она говорит, это заставляет болгаров думать, что дома кто-то есть.
— Каких болгаров? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Я не знаю. Любых болгаров, полагаю.
Мы прошли мимо телевизора в тускло освещенный холл к коричневой двери с медной ручкой. Я открыл ее; струя воздуха с еле заметным запахом плесени сдула челку с глаз Кэтрин.
— Что там внизу? — спросила она, вглядываясь в темноту.
— Моя комната.
Послышался повторяющийся стук на крыше, я обернулся, чтобы посмотреть в передние окна, и увидел, как льдинки размером в горошину ударялись об влажную траву. Чем дольше, тем крупнее они становились. Белый шарик, размером с половину монеты, соприкоснулся с тротуаром и разбился на несколько частей. Так же быстро, как град выпадал, он таял и исчезал, как если бы я его выдумал.
Она снова обратила свое внимание на темноту, и выглядела чересчур нервозной.
— Ты там спишь?
— В основном. Хочешь посмотреть?
Она сглотнула:
— Ты первый.
Я усмехнулся:
— Трусиха.
Я сбежал вниз по ступенькам и исчез в темноте, дойдя до того места, в котором, я точно знал, надо мной висела голая лампа.
— Эллиот? — позвала Кэтрин, лишь наполовину спустившись по лестнице. Ее тонкий нервный голос, зовущий меня по имени, заставил что-то внутри меня щелкнуть. Я лишь хотел, чтобы она чувствовала себя в безопасности рядом со мной.
— Подожди, я включу свет.
После щелчка и тихого звона, лампа, свисающая с потолка, осветила всё вокруг.
Кэтрин медленно спустилась с последних ступеней. Она посмотрела вниз на огромный мохнатый зеленый ковер, расположенный на середине бетонного пола.
— Он стремный, но это лучше, чем ступать на холодный пол, вставая утром, — сказал я.
Она посмотрела кругом на двухместное кресло, телевизор, подключенный к приставке, стол с компьютером и на кушетку, на которой я спал.
— Где твоя кровать? — спросила она.
Я указал на кушетку.
— На ней вполне можно лежать.
— Она не выглядит… достаточно длинной.
— Так и есть, — просто сказал я, вытаскивая камеру из сумки и доставая изнутри карту памяти. Я подошел к столу, который однажды увидела стоящим на дороге тетя Ли, и сел за стул, который специально купил мне дядя Джон, после чего вставил маленький квадратик в моей руке в отверстие в компьютере.
— Эллиот?
— Мне просто нужно их просмотреть, — я кликнул мышкой несколько раз, когда слабый пронзительный вой пронесся над нами. Я замер.