Маленькие повести о великих художниках
Шрифт:
— Па-апрошу не беспокоить! — нагло заявил он. И опять скрылся за занавеской.
Это уже переходило все допустимые пределы. Ваня Айвазовский долго раздумывал. Потом решил действовать по плану. Записал его на бумаге. План состоял из трех пунктов.
С понедельника — начать новую жизнь.
Закончить новый морской пейзаж.
Избавиться от пирата Айвазяна.
Последний пункт Ваня подчеркнул тремя жирными чертами.
С наступлением сумерек на Невском
С некоторых пор в витринах иных магазинов и сомнительных салонов стала появлятся «Пиратская Венера». В различных вариантах. С подписью «Айвз.». «Сны пиратской Венеры», «Венера берет на абордаж греческое торговое судно», и тому подобное. Айвазян явно поставил свое творчество на поток.
Ваня Айвазовский перестал бывать на Невском. Обходил его стороной. Поди, потом доказывай, что ты не верблюд.
Другое дело Вася Штернберг. Он и не думал оставлять своей идеи насчет кардинального лекарства. Как истинный друг, настойчиво занимался поисками подходящей невесты.
Кто ищет, тот всегда найдет.
В одном из художественных салонов Вася Штернберг познакомился с необычной девушкой. Англичанкой. В Петербурге она служила простой гувернанткой. Но само ее имя несло в себе некий налет романтизма. Ее звали Юлия Гревс.
Тысячу раз прав тот француз-философ, который утверждал, все англичанки похожи на лошадей. Не иначе, потому что каждое утро трескают овсянку. Что есть, то есть. Не отвертишься. Взаимное влияние, взаимное проникновение. Собаки ведь походят на своих хозяев. С англичанками та же история. Только наоборот.
Короче, англичанка Юлия Гревс смахивала на породистую лошадь.
Вася Штернберг с Юлией Гревс нагрянули в каморку Айвазовского ранним утром. Ваня еще глаза продрать не успел, как следует. Что неудивительно, всю ночь работал. Юный художник изумленно таращился на эффектную девушку, разговаривающую с чудовищным акцентом, и никак не мог прийти в себя.
Штернберг прозрачно намекнул. Дескать, гостей следует угощать чаем. Хотя бы. И не проснувшийся Ваня побрел к глухой старушке, клянчить чай. И что-нибудь к нему.
Штернберг и Юлия Гревс, между тем, вели светскую беседу.
Юлия Гревс любопытствовала:
— Почем… все художники… так поздно… просыпаешься?
— Лентяи! — был ответ Васи Штернберга. — Им бы только на печке лежать…
— И никакой способ разбудить? — удивлялась Юлия Гревс.
— Почему! — пожимал плечами Штернберг. — Есть способ! Врезать дрыном по кумполу.
— Варварский язык! — морщилась Юлия Гревс. — Что есть… «дрын»?
В глазах Васи Штернберга мелькали веселые искорки. Он явно развлекался, приобщая иностранку к экзотике родной страны.
— Дрын… такая большая палка с утолщением на конце.
— Что есть «кумпол»? — продолжала расширять познания Юлия.
— Калган. Качан. Башка… то-есть! Голова, по-вашему.
— Чудовищно! — потрясалась Юлия Гревс. — Чтоб разбудишь… вашего друга… нужно ударить ему… палкой по голова?
— А что делать! — кивал Вася Штернберг. — Азиаты мы… У нас даже будильников нет. Встаем по петухам.
— Петух? Я знаю «петух»! — оживилась Юлия. — Это такой вкусный птица… наподобие… курица?
— Именно! — поддержал ее Вася, — У нас даже поговорка есть. Курица не птица… леди не джентльмен.
Англичанка нахмурилась. Она опять не поняла.
— Разумеется… леди не джентльмен. В чем соль… ваша поговорка? Какой скрытый смысл?
— Ну… если по гамбургскому счету… джентльмен… как бы, не годится в подметки леди…
— Что есть… «подметки»? — любопытствовала Юлия.
Вася Штернберг на секунду задумался. Кажется, он сам уже слегка запутался в хитросплетениях великого русского языка.
— Тут что имеется ввиду… у нас… в дикой России… леди делают подстилки для обуви… из кожи джентльменов! — наконец-то выкрутился из щекотливого положения Вася.
— Какая… дикость! Ваши леди… все… такой жестокие?
Глубоко вздохнув, Вася Штернберг кивнул.
— У нас… так! У нас любая леди… и коня на скаку остановит, если что… И в любую избу на прием без доклада войдет… На то она и леди…
— Очень жестоко! — сокрушалась Юлия Гревс. — Делать из кожи джентльменов подметок… И негигиенично.
— Что делать! — вздохнул Вася. — Да, скифы мы… Да, азиаты…
Юлия Гревс быстро оглянулась на дверь и понизила голос.
— Скажи… Васил! — зашептала она. — А которые девушки… импонируют твоего друга?
— Импонируют!? Не было этого! Вот те крест! — испуганно прошептал в ответ Вася. И даже перекрестился. — У нас… в дикой России это вообще не принято…
— Я имеешь спрос… — продолжала шептать Юлия, — … которые девушки… нравишься твоему другу? Умный или… француженки?
В этот момент в каморке появился Ваня Айвазовский. Он ногой распахнул дверь, поскольку в руках держал поднос с тремя чашками свежего, только что заваренного, дымящегося, исконно английского напитка. В смысле, чая.
В начале той весны в Петербург прибыл Карл Павлович Брюллов, Великий Карл. Эта новость с быстротою молнии пронеслась по городу и привела всех поклонников живописи в неописуемый восторг.