Маленькие притчи
Шрифт:
– А пусть за нас два этих мужика поборются, - говорит зло, - я сделаю одного из них сильным, богатым, но злым!
– Хорошо! – говорит добро. – А я другого – слабым и бедным, но добрым!
Сказано – сделано.
Вмиг один человек оказался на коне, в богатой одежде. А другой – в лохмотьях, да еще и с клюкой…
– Прочь с дороги! – закричал на него превращенный в богача, огрел плетью и поскакал скорее домой – деньги
Сделанный бедным вздохнул и молча поплелся следом.
– Ага! – обрадовалось зло. – Понятно теперь, кто из нас сильнее?
– Погоди, - говорит добро. – У тебя все легко и быстро, но ненадолго. А я, если что делаю, то – навсегда!
Стали они смотреть, что дальше будет.
А было вот что. Долго ли, нет, шел бедный, только вдруг видит – лежит под упавшим на него конем богатый и никак подняться не может. Хрипит уже, задыхается…
Подошел к нему бедный. И так ему погибавшего жалко стало, что откуда только сила взялась! Отбросил он клюку, поднатужился и – помог несчастному освободиться.
Прослезился богатый. Не знает, как и благодарить бедняка.
– Я, - говорит, - тебя плеткой, а ты мне жизнь спас! Идем ко мне жить. Ты мне теперь вместо брата будешь!
Ушли два мужика. А зло и говорит:
– Что же это ты, добро? Обещало сделать своего мужичка слабым, а он вон какого тяжелого коня поднять смог! Коли так – то я победило!
А добро и спорить не стало. Ведь оно не умело возражать - даже злу.
Но с тех пор добро и зло вместе не ходят. А если и идут по одной дороге – то только в разные стороны!
СТАРАЯ ДОРОГА
Не стало у проселочной дороги сил людей на себе носить.
Сто лет топчут ее, топчут: пора и на пенсию - про пенсию она от тех, кто по ней всю жизнь прошагал, знала. Да и кому она нужна: теперь все больше шоссе да асфальты в моде!
Свернулась дорога калачиком и легла отдыхать в сторонке.
Вышли люди наутро: нет дороги!
Как быть? Что делать?..
По асфальту не пройти – не выдержал асфальт весенних ручьев, весь растрескался, и теперь до осени перестилать его будут.
Шоссе – тоже мягкое, вязкое на жаре. Так подошвы к нему и прилипают.
Увидала это дорога, вздохнула и – ничего не поделаешь!
– стала снова людям служить.
АКВАРЕЛЬНЫЕ КРАСКИ
Узнали акварельные краски, что их собираются разбавлять водой, и возмутились:
– Да что мы, сами
– Нет, - сказала, устав тереться по сухим краскам, даже самая мягкая кисточка.
– Не справитесь! – подтвердила повидавшая немало на своем веку бумага.
А художник ничего не сказал.
Он развел краски водой и нарисовал картину.
Такую, что все остались довольны.
И в первую очередь, сами акварельные краски!
ДВА БОГАТЫРЯ
Ехал по полю богатырь.
Шлем, латы, щит, копье, булава да еще меч в ножнах…
Навстречу – старец монах.
Вылинявшая скуфейка на голове, заплатанный подрясник, а в руках – четки.
– Будь здрав, честный отче!
– И тебе, детинушка, не хворать! Куда путь держишь?
– На войну. А ты?
– А я и так на войне. Мне ее, как тебе, и искать не надо!
Посмотрели друг на друга с пониманием два богатыря.
И заторопились спасать Русь от видимых и невидимых врагов!
ИКОНА
Косились в музее картины на икону и ничего не понимали:
– И зачем ее среди нас повесили? Ни ярких красок, ни красоты движения, ни живости изображения! Верно, черный квадрат?
Но черный квадрат ничего не отвечал. За молчанием он скрывал свою полную пустоту и поэтому слыл самым мудрым и даже таинственным. К тому же, благодаря своей цене, он был очень богат, и поэтому еще более уважаем.
Сама же икона была очень огорчена. И совсем не этими пересудами в свой адрес. А тем, что люди шли мимо и просто смотрели на нее.
А она ведь была создана не для того, чтобы на нее смотрели, а чтобы перед нею – молились!
МОЛОТОК-КОСМОНАВТ
Решил молоток в космос слетать.
Другие летают – а я чем хуже? Заодно и звезды к небу приколочу, чтобы крепче держались да не так часто падали!
Может быть, и слетал бы, но только не знал: как туда подняться и где взять свободного времени.
Так и работал он без устали днем. А ночью смотрел в окно на падающие звезды и вздыхал: эх, меня там сейчас нет!..
И зря вздыхал.
Он и на земле очень был нужен…
СТУЛ-САМОЗВАНЕЦ
Поставили стул на стол, когда окна мыли, а убрать позабыли. Тот и возгордился.
– Я, - говорит, - теперь самый главный в доме!
И велел всем вещам называть себя троном.
Услыхала это муха. Села на стул и говорит: